Слово дворянина

Прошли через квартиру на другую сторону, один за другим, сквозь раскрытое окно, пододвинув стул и наступая грязными подошвами на подоконник, попрыгали во двор. Уже особняка. Пригибаясь, побежали к пристройке.

Их никто не заметил. Пьяные анархисты, видно, беспробудно спали. Ежели кто и нес службу, то не здесь, а со стороны парадного входа.

Ткнулись в какую-то дверь. Она была заперта. Пришлось высаживать ее прикладами. Шуметь уже не боялись, потому как с улицы часто загромыхали выстрелы, застрекотали пулеметы, ахнул, рассыпавшись звоном оконного стекла, взрыв...

Отряд пошел в атаку.

— А ну — разом!

Дверь, не выдержав напора, вылетела, причем вместе с косяком. Внутри было темно — двигались на ощупь. Сунулись в какую-то залу, где среди груды сваленной мебели на шикарных диванах спали вповалку пьяные матросы.

Тех, кто потянулся за оружием, закололи штыками, остальных связали друг с дружкой ремнями.

Пошли дале...

Первый этаж миновали благополучно, а вот на втором, на лестнице, навстречу им забухали выстрелы. Кто-то, рядом с Мишелем, ахнув, присел, схватившись за живот. Мишель, повинуясь фронтовым привычкам, упал, пополз в сторону, за выступ лестницы. Выставив вперед винтовку, пальнул несколько раз вверх, в распахнутые двери. Теперь оттуда в любой момент могла вылететь граната, и тогда, на узкой лестнице, их всех посечет осколками.

— Надобно бы вперед! — беспокойно озираясь, сказал Мишель. Да куда там! Латышские стрелки лежали вповалку, прижимая головы к полу. Раненый командир корчился от боли на полу.

Из-за дверей вразнобой, но часто стучали винтовочные и револьверные выстрелы. Патронов у анархистов было вдосталь! И что уж совсем худо — справа деловито, будто швейная машинка «Зингер», застрочил «максим». Видно, его стащили с окна, да развернули к двери, дабы сдержать атаку, идущую с первого этажа.

«Та-та-та-та!..» — беспрерывно, одной длинной очередью, строчил пулемет.

Поверх голов, впиваясь в стены и перила лестницы, раскалывая мраморные балясины, колотили пули, летели во все стороны, осыпая солдат, мраморные осколки.

Ах, как все неудачно вышло-то — всего-то пролет не добежали — на чем первоначальный порыв угас. Теперь всяк станет искать для себя спасения, забиваясь в укрытия, и атака скоро совершенно захлебнется!..

На улице тоже успеха не наблюдалось — судя по залпам, наступающие цепи залегли, посеченные огнем пулеметов. Только броневик, колеся туда-сюда по улице, огрызался, крутя башней и поливая окна дворца из двух своих пулеметов.

Мишель беспокойно оглядывался, выискивая командира, ожидая, кто возьмет на себя командование. Но таковых не находилось — солдаты, вжимая головы в плечи, сползали по лестнице вниз.

Что-то случилось с Мишелем — как видно, дала себя знать фронтовая закваска. Там ему, хоть и не так долго он воевал, приходилось командовать взводом, а после ротой, там он привык брать ответственность на себя.

— А ну!.. Слушай мою команду!.. — крикнул Мишель. Солдаты зашевелились, приподняли головы, глянули на него вопросительно.

— У кого гранаты есть?

— У меня...

— И у меня тоже...

— Попасть в двери сможете?

Двери были высоко и находились за парапетом лестницы. Чтобы попасть в них, нужно было приподняться, подставясь под пули.

— Попробовать, конечно, можно...

— Слушай меня! — вновь рявкнул Мишель. — К стрельбе залпами... Товсь!

Его поняли.

Солдаты завозились, задергали затворами винтовок.

И он тоже, оттянув, толкнул вперед затвор, досылая в ствол патрон.

— По моей команде...

Все подобрались.

— Цельсь... Пли!

Разом грохнули два десятка винтовок. Пули, влетев в проемы дверей, запрыгали рикошетом от потолка и от стен по комнатам, заставляя матросов залечь, прижаться к паркетному полу.

— Залпо-ом!.. Залязгали разом затворы. Пауза...

— ...Пли!

Ахнул новый залп, так, что стены дрогнули.

Там, на улице, их услышали и стали стрелять чаще.

— Залпо-ом!..Пли!..

Встречная стрельба стихла. Воспользовавшись мгновением, несколько солдат привстали и швырнули в дверные, проемы гранаты.

Один за другим прогрохотали взрывы.

— За мной, вперед!.. — крикнул Мишель, вскакивая на ноги и прыгая по ступеням вверх, уже не оглядываясь, но слыша, как за его спиной дробно стучат по лестнице подошвы солдатских ботинок.

Теперь нельзя было терять ни единого мгновенья!

С ходу ворвались в первую дверь.

Мишель, заметив мелькнувшую впереди тень, пальнул в нее из винтовки. Кажется, попал... Другого выстрела он сделать уже не мог — не успел бы. Перехватившись, побежал, выставив винтовку вперед штыком. Заметил чье-то глядящее на него сквозь мушку прицела лицо. Огромным, от коего жизнь зависела, прыжком подскочил, всадил в матроса штык, глубоко пропарывая им его щеку.

Успел!

Почуял, как тот задергался от боли на штыке, толкнул, потащил его в с сторону, разрывая рану. Но тот все ж таки смог выстрелить.

Горячая пуля ожгла Мишелю руку, пройдя мимо.

Выдернув из анархиста штык, он побежал дальше, переступив через чье-то тело. Слева, орудуя прикладом, латышский стрелок вдалбливал в паркет чью-то голову.

Вперед, вперед!