Слово джентльмена Дудкина

Окошко захлопнулось. В это время к приезжему подошел какой-то мужчина и предложил билет: жена, говорит, не могла пойти.

Пока они рассчитывались в фойе, к заветному окошку подходили несколько человек и кассир, воровато озираясь, продавала им билеты. Затем началось уж и вовсе непонятное: во время сеанса то и дело в зал входили опоздавшие или только что купившие билет зрители.

Показывали чудесный фильм, но впечатление было испорчено: хлопали двери, раздавался скрип стульев… Приезжий, купивший билет по случаю, наблюдал, как та самая кассирша энергично втаскивала в зал стулья из фойе и любезно устраивала знакомых.

— Часто у вас бывает так? — спросил приезжий у соседа.

— А всегда, если картина интересная…

Было это в славном волжском городе Козьмодемьянске, коему скоро исполнится четыреста лет. В нашем описании все правда, допущены лишь небольшие условности, а именно Дом крестьянина назван гостиницей (за неимением в городе таковой), автобус упомянут как коляска. Только и всего.

В следующие дни приезжему представилась возможность убедиться в других прелестях местного сервиса. В столовой грязно и по вечерам темно. В ресторане «Волга» несколько уютнее, зато неизвестно с какой-то целью у буфета красуется милиционер в своей парадной форме.

Нельзя сказать, что местный исполком не печется о порядке. И решения выносит об улучшении и повышении качества обслуживания посетителей гостиницы, кинотеатра, столовых…

Правда, решения бывают разные. Вот, например, какое постановление родилось в одном сельсовете, неподалеку от Козьмодемьянска. Много раз жители тамошних деревень жаловались на плохую торговлю. Были сигналы и от районных организаций. Словом, допекли председателя сельисполкома Ивакова, и поставил он вопрос на обсуждение. Заслушали двух продавцов сельпо. Недолго шли дебаты, и решение было принято по-деловому краткое: «Постановили: недостатков в работе торговли нет». Так и записано в протоколе заседания исполкома сельсовета.

И не зря заседали. Во-первых, установили истину: если до того многие жаловались на недостатки в магазинах, то теперь перестанут, поскольку доказано обратное. Во-вторых, принято не какое-то пустопорожнее решение, а четкое и определенное: недостатков нет — и все тут!

Возможно, что тот самый гражданин снова соберется в Козьмодемьянск. Хочется верить, что на сей раз он выйдет не из громоздкой автобрички, а из комфортабельного автобуса; что кровать в гостинице будет заранее заправлена; что в кино он попадет без затруднений и, наконец, в буфетах и столовых на дежурстве будет не милиционер, а в крайнем случае директор общепита.

Случай с лектором

Когда Иван Степанович Славкин упомянул об отрыжках старого быта, он вдруг икнул. В зале встрепенулись, даже те, что сладко дремали, утомленные общими рассуждениями лектора.

Это было дурным признаком, и Славкин смутился. Но икота не повторилась, и он опять попал в свою, довольно избитую колею.

Когда же оратор перешел к родимым пятнам капитализма, произошло нечто потрясающее. Сначала два розовые, чуть заметные, пятна появились на щеках лектора. Они быстро алели, стали пунцовыми, а затем приобрели зловещий багрово-красный оттенок. Присутствующие затаили дыхание: кровавые пятна превратились в два огромных синяка, заливших лицо.

— В нашем обществе находятся еще люди, — сказал в эту минуту Славкин, — которые бюрократически относятся к запросам трудящихся. У нас есть чиновники, которым чужды интересы граждан. Вот, например, я…

Публика ахнула. Но быстро пришла в себя, вообразив, что лектор решил быть самокритичным.

…например я. Как я принимаю посетителей? В кабинете я не предложу стула, хотя любому начальнику полагается делать это. Я не выдам сразу то, за чем пришли. Как Иудушка Головлев — помните такого щедринского героя? — да, как Порфиша Головлев, я и знаю, что должен отдать, да все как-то не могу. «Приди завтра», говорю я посетителю. А на завтра отвечаю тем же. Вот и ходят ко мне просители изо дня в день, ходят месяцами, по полгода. Я и сам знаю, что это нехорошо, волокитой и бюрократизмом называется, да все как-то не могу перестроиться…

Отпив из стакана и тяжело вздохнув, Иван Степаныч продолжал:

— В нашем обществе имеются также мошенники. Скажу о себе. Уж сколько раз мне попадало в приказах начальства за злоупотребление служебными обязанностями. Последний раз Управление топливной промышленности сочло необходимым убрать меня с поста директора гортопсбыта. Имею я взыскание и по партийной линии, но честно говорю вам, не могу, товарищи, чтобы не словчить…

Слушатели восторгались столь необыкновенной самокритичностью оратора.