Слово Гермионы

После обеда дружной троицей отправляемся в медпункт. Начавшиеся уроки ничуть не портят настроение пацанам, и они весело прикидывают, на что потратят золото из Тайной Комнаты. Стоило бы задать вопрос, мол, как они собираются тамошнюю зверушку побеждать, но зачем портить им настроение? И без того Рон успел поругаться с Перси в первой половине дня, и Гарри потом долго и тяжело переживал этот момент. Вроде и префект прав, что нельзя колдовать в коридорах (Рон показывал, как он своей палочкой проткнет Наследника), но и Рон — лучший друг, которого надо поддерживать.

Вот такие вот моральные проблемы, по поводу которых иногда не знаешь, что посоветовать.

При этом, в очередной раз возвращаясь к магическому сообществу, так сказать, осознаю новую грань магомира. В целом тут не популярны психиатры и психологи, зато местами полно психов, если смотреть с точки зрения обычного человека. Но с точки зрения магов эти психи — почетные и уважаемые члены общества. Так как в мире магов — напомню, индивидуалистов с ослабленным инстинктом самосохранения — надо уметь справляться со своими проблемами самому. Не справился и сошел с ума? Не беда, первое же заклинание безумца станет и последним, и он тихо-мирно отправится на поля Вечной Охоты. Ты полубезумен и пошел вразнос? Подъедет команда из Министерства и упакует, куда там таких магов упаковывают.

То есть, с одной стороны, сам психотип магов задает предрасположенность к совершению самоубийственных и опасных поступков, а с другой — сама магия выпиливает тех, кто переступает грань. В результате чересчур осторожные не постигают магию или, в силу осторожности, застревают на начальной ступени и выходят из игры. Чересчур смелые выходят из игры после первой ошибки, и в массе своей в магомире остаются те, кто застрял посредине.

Способные проявлять осторожность, но в то же время и готовые кинуться в лобовую атаку. Индивидуалисты, живущие в кое-как сформированном обществе. Способные на все ради друга, но неспособные вовремя поддержать в тяжелой душевной ситуации. И так можно продолжать до бесконечности. Среднестатистические маги, какими они видятся сейчас, это сложная и гремучая смесь противоположностей. В их борьбе протекает жизнь мага, и кто знает, не является ли это платой за возможность оперирования энергией окружающего мира?

В любом случае, вопрос, почему маги немного того, отпадает.

Мириться с этим не намерен, целенаправленно бороться тоже. Ближайшее окружение, конечно, получит свою порцию мозгоправства, но и все. При всей своей любви к детям, на глобальный альтруизм не хватит ни сил, ни времени, ни желания. Да и нужен ли он тем, кто на таковой альтруизм неспособен? Вот сейчас мы с подачи Рона идем в медпункт. Что, рыжик хочет посочувствовать Кеттлберну или предложить помощь в выносе уток? Ха три раза! Рон почему-то считает, что вид профессора натолкнет на путь в Тайную Комнату.

Очень душевно и сострадательно, не правда ли?

Мадам Помфри встречает нас на пороге медпункта, и она очень рассержена.

— Если вы скажете, что пришли посмотреть на профессора Кеттлберна, то я буду очень разочарована! — выпалив предложение, целительница поджимает губы.

Уй-уй, похоже, мы даже не сто первые в этой очереди «оригинальной» идеи, что профессор Кеттлберн поможет разыскать Наследника. Рон и Гарри подвисают, да и я как-то растерян. Как говорится, чего бы такого умного спиздануть, чтобы сразу не прибили?

— Прошу прощения, мадам, хотела поблагодарить вас и получить еще пару консультаций… по женским делам.

— Тогда что здесь делают мистер Поттер и мистер Уизли?

— Как лучшие друзья, сопровождают меня. Они все еще немного встревожены после нападения на Почти Безголового Ника.

— Так ведь прошел месяц! — Помфри настороженна, но уже оттаивает.

— Прошу прощения, мадам, это моя вина. Я так много твердила им о разумной осторожности и необходимости быть настороже, что они чересчур глубоко восприняли эту идею.

К счастью, за то время, пока плету словесные витиеватости, пацаны успевают сообразить, что к чему, и теперь судорожно кивают, мол, да-да-да, все так и было. Делаю им незаметный жест, и, хвала магистрам, они все понимают. Раскланявшись и заверив, что подождут снаружи, парни выходят. Можно незаметно перевести дух и сообразить, что именно говорить целительнице. Учитывая вчерашнее, в голову приходит только одно.

— Так о чем ты хотела спросить, Гермиона? Что-то идет не так… с женскими делами?

— Э-э-э, у меня слишком мало опыта, мадам, но мне кажется, что моя грудь растет слишком быстро.

Мадам Помфри неожиданно начинает заливисто хохотать, и смех мечется по пустому медпункту, наслаиваясь и резонируя. Стою невозмутимо, гадая, что же сказал не так. Или надо было сразу показать? Начинаю расстегивать блузку, и мадам Помфри обрывает смех. Косится на стоящую в углу ширму и тащит меня в свой кабинет. Из-за ширмы доносится какое-то ворчание и скрип, как будто пытаются запустить несмазанный механизм. Это что, там профессор Кеттлберн лежит? Хм-м-м, а я тут собрался обнаженку устраивать.

В общем, повеселил целительницу до глубины души.