Слово и Чистота: Излом

— Правильно ли мы понимаем. — Сделав шаг назад, растягивая слова, произносит император Австрии, обращаясь к Созидающим. — Столь неожиданно представший перед нашими глазами Рыцарь Излома Маэстро является представителем той стороны, которая именует себя рейгами?

Вместо Оливера де Санси или Зан Кхема императору отвечают три незнакомых мне женских голоса:

— Рыцарь Излома Маэстро вправе говорить от лица большинства Рыцарей Излома.

Эти голоса разные, но говорят они синхронно. Оборачиваюсь, за моим левым плечом стоят три молодые женщины. Они одеты просто, словно собирались наспех. Дорожная одежда, повседневные платья, у одной из них из сумочки торчит авиабилет из Джакарты. Объединяет их только одно — все они беременны.

— Мир подтверждает данное право Рыцаря Излома Маэстро. Мы, ещё нерождённые Голоса Мира, говорим это!

Как эти молодые женщины оказались здесь? Как прошли мимо всей охраны? Как я их не видел до этого? Да и не только я, а вообще никто, даже Созидающие?!

Стоп.

Что сейчас было? О ком я думал?

Такая же растерянность написана на лицах всех остальных. Первым в себя приходит король Франции.

— Хорошо! Мы признаем право Маэстро говорить от лица Рыцарей Излома. Но остается одна… мелкая деталь. Мы не видим перед нами короля Людей!

— Разрешите представить. — Выходит вперёд Зан Кхем и, указывая на меня ладонью, произносит, — Рыцарь Излома Маэстро и он же реинкарнация Родриго Диаса де Вивара, эль Сида. Уважаемые правители, перед вами Последний Король Людей, возрождённый!

С губ самых могущественных владык планеты готовы сорваться множество возражений, но вновь три женских голоса за моей спиной дают о себе знать.

— Подтверждаем. Тот, кто называет себя Маэстро, в одной из прошлых жизней был Родриго Диасом де Виваром. Мы, еще нерождённые Голоса Мира, признаём в нём Короля Людей.

Не знаю почему, но я уверен в праве этих трёх молодых женщин находиться где угодно. На все сто уверен. И всё, что они говорят, верно. А если хочется возразить их голосам… То для этого возражающему сперва следует найти другую планету, потому как эти трое говорят от имени самого Мира, точнее, не сами говорят, а через ещё нерождённых своих детей. Через тех, кто, родившись, станут теми, кого потом назовут Творящими.

Проходит секунда, и я, как видимо и все остальные в этом зале, забываем о стоящих рядом женщинах. Точнее, забываем неверное слово, мы помним о них, но их присутствие нам кажется естественным, непротиворечивым и каким-то фоновым. Тем, на что не стоит обращать своего внимания. Зато всё, что они сказали, воспринимается всеми как решение в самой высшей судебной инстанции.

— Что же… — Тряхнув головой и отступив на шаг назад, произносит Оттон Четвёртый. — Вы смогли нас удивить. Нам приходилось видеть, как Одарённые, погрузившись в свои видения, теряют связь с реальностью. Мы думали, сейчас именно такой случай…

— Судя по улыбке на вашем лице, кардинал, — как только император Австрии замолкает, начинает говорить Медичи, — вы и рассчитывали на то, что мы подумаем, будто вы «потерялись». — Герцог Миланский и Неаполитанский демонстративно начинает хлопать в ладоши. — Поздравляю, вы всё превосходно разыграли. Что же, вы смогли вытащить из нас обещание обсудить Новый Договор! — Эктор Медичи поднимает палец вверх. — Но! Мы не обещали, что заключим этот Новый Договор. Наше обещание касалось только обсуждения, не более! — Герцог присаживается в своё кресло и делает приглашающий жест рукой. — Попробуйте убедить меня и всех нас, что это необходимо. Ведь по вашим же словам, для заключения нового договора нужно согласие всех сторон! — Его улыбка напоминает змеиную. — Я весь внимание!

— Да, да! — Подхватывает его слова Леопольд Седьмой. — Убедите нас!

Король Бразилии улыбается совершенно искренне, кажется, он даже рад такому развитию событий. Насколько помню наставления Зан Кхема, Леопольд из тех, кому всё наскучило, и он рад любому событию, которое выдернет его из привычной колеи. Вслед за Медичи, Оттоном и Леопольдом и остальные правители усаживаются на свои места. Зан Кхем и Оливер де Санси сделали всё, что могли, теперь дело за мной.

Делаю шаг вперёд.

— Права. Договоры. Писанные Законы. — Я правильно подобрал интонацию, после первого же моего слова в зале стихает даже малейший шум. — Всё это не более чем ширма. Пыль. — Мой голос звенит, словно обнажённая сталь клинка. — Потому что есть только один истинный Закон, одно непреложное Право.

Сказав это, я перехожу в Излом, делаю Скольжении на четыре метра вперед и выхожу в реальность. По сути, мгновение — и я уже стою не у трибуны, а нависаю над креслом, в котором сидит король Бразилии.

— Не так ли?! — Задаю ему вопрос.

Я выбрал именно его, потому как об этом праве говорил он сам, лично, всего несколько минут назад. Леопольд Седьмой внешне производит впечатление изнеженного человека с избыточным весом, но тот, кто посчитает его неженкой и дураком, сделает большую ошибку. Вот и сейчас он не отшатнулся от меня, не испугался. Его клыки удлинились, взгляд стал острым, словно бритва, и он произнёс одно слово:

— Так.