Слово и Чистота: Излом

Объяснять ему всю цепочку, приведшею меня к такому решению, явно было не очень уместно, потому как я сам плохо понимал, почему это сделал, вот и ответил просто и не соврав:

— В честь деда.

— Еще любопытнее. — Хозяин кабинета сложил руки на животе. — Расскажите мне о нем.

Очень странные у него вопросы. Но если проигнорирую, то при его возможностях мой комикс никто и никогда не издаст, у этого человека на это точно хватит влияния.

— Увы, я его не знал, он умер за полтора года до моего рождения.

— Жаль, жаль… — в его голосе мелькнули нотки разочарования.

Еще раз бросив на меня пытливый взгляд, хозяин кабинета взял карандаш и, пододвинув к себе мой конверт, написал на нем широким размашистым почерком: «Отделу два. Ознакомиться и доложить мне лично!» Насколько я разбираюсь в деловых переговорах, то мой визит подходит к концу.

— Знавал я одного Андрэ с вашей фамилией. — Визируя написанное своей подписью, проговорил главный босс крупнейшего в стране издательства комиксов и манги. — Была у него одна любопытная привычка… Три раза в день он… А, впрочем, не важно. — Отмахнулся от каких-то одному ему ведомых воспоминаний мистер Брагвали. — С вашим творением ознакомятся наши редакторы и не позднее следующего четверга пришлют вам ответ. Более не задерживаю.

Три раза в день…

Привычка…

Неужели?!

Игнорируя явный намек на то, что мне пора на выход, наоборот, усаживаюсь на стуле поудобнее и произношу:

— Привычка деда… Он выпивал виски… Три рюмки в день.

Левый глаз глаз господина Элкота дернулся, и этот на вид упитанный, явно не спортивный мужчина резко вскочил с места и в одно мгновение навис надо мной, подобно горе.

— Что вы сказали?!

— Три рюмки «Глен Гранта» семьдесят девятого года… В день…

— Кхе… — Мистер Брагвали закашлялся, будто из него неожиданно выпустили весь воздух, и медленно опустился в кресло, не отводя от меня взгляда.

— «Глен Грант»… Об этом не знал никто, кроме меня… — Проговорил он, а затем нажал на кнопку селектора.

Тут же в дверь заглянула секретарша.

— Да, господин Брагвали?

— Кофе как обычно, и молодому человеку…

— Чай, зеленый, без сахара, не охлажденный.

— И чай, да. — Подтвердил местный начальник.

— Да, господин Брагвали! — С этими словами помощница мгновенно испарилась, тихо прикрыв за собой дверь кабинета.

— Я не знал даже, что у него были дети…

— Дочь. Мелани Вальян. — Что-то глубоко внутри подсказывает мне, этому человеку можно доверять.

— Впрочем, то, что он Андрэ и фамилия у него Вальян, я узнал только за месяц до того, как он бесследно исчез.

— У деда было другое имя?

— Псевдоним. Барнс Голховски. Судя по вашей реакции, молодой человек, вам это имя ни о чем не говорит. Эх-х-х… Быстро молодежь забывает легенды прошлых лет. Барнс… То есть Андрэ, был лучшим редактором, которого носила Земля. И я не преувеличиваю! Без его помощи моё издательство никогда бы не достигло всего того, что мы имеем сейчас. Он был гением. И опять в моих словах нет ни грамма преувеличения.

— Я не знал…

Вообще вопрос, была ли в курсе этой стороны жизни своего отца даже Мелани!

— Да, он был в некоторых вопросах очень странным и непонятным человеком. — Лицо хозяина кабинета озарила улыбка, видимо, вспомнил что-то приятное. — Эх… Если бы не болезнь Далаази… Сколько бы он мог еще успеть…

Болезнь Далаази? Мне она знакома под иным названием — болезнь Альцгеймера.

— Надеюсь, вы подскажите старику, где покоится его давний друг?

— Труюсс, это городок…

— Знаю. — Отмахнулся собеседник, будто торопя меня.

— Городское кладбище, квадрат Джи восемь, место девятнадцать.

Видимо, не доверяя своей памяти, мистер Брагвали поспешил записать услышанное. Пока он был этим занят, бесшумно появилась секретарша и поставила на столик поднос с напитками, после чего так же беззвучно испарилась.

— Любопытно… Внук Барнса и рисует комиксы. — Его ладонь легла на злополучный конверт. — Позволишь?

— Конечно! — Еще бы я отказался от такого предложения!

Вскрыв конверт, хозяин издательства достал оттуда распечатку, все сорок восемь полос, провел по ним пальцем, а затем оценил обложку.

— Вы сами рисовали? — И не дожидаясь моего ответа, продолжил: — Очень, очень хорошо. И я не о качестве исполнения, а о подаче. Чувствуется энергетика, динамика, за простотой рисунка угадывается даже то, о чем думает механик на втором плане. Да и робот — необычный дизайн, раскованный, агрессивный, смелый, из него буквально льется скрытая мощь.

Эта похвала приятна, но это не мое достижение, на обложку пошел немного измененный рисунок Кэтсу Суговары.

— Если остальное наполнение, — редактор пролистал страницы, — хотя бы в половину так же хорошо, то я буду впечатлен.

Затем он погрузился в чтение. Какие-то полосы он присвистывал почти мгновенно, едва пробежав по ним взглядом, другие же наоборот рассматривал пристально, буквально изучая каждую деталь. Мне было бы спокойнее, если бы он комментировал то, что видит, но нет, господин Элкот читал молча. Только выражение его глаз иногда менялось, но я не понимал, что же означают эти изменения.