Слово и дело

И каким же наивным я продолжал оставаться после почти двух лет работы в бюрократическом аппарате! В приемной я провел около пяти часов. Тысячу раз говорил себе: все, больше не могу, надо уходить, оставаться в приемной и видеть все, что там происходит, совершенно невозможно. Но внутренний голос все же твердил: давай все-таки эксперимент доведем до конца. В кабинет входили и из него выходили десятки человек — большинство людей мне незнакомых, то есть это были и не министры, не сотрудники аппарата правительства. Многие явно выглядели приезжими. Заносили свертки, коробки, какие-то пакеты. Несколько раз выходил Черномырдин. Увидев меня, сказал только: «Потом». И вправду — мои дела (то есть вопросы экономической политики) были в тот момент для премьера гораздо менее срочными и несопоставимо менее важными.

В тот момент к премьеру приехала группа товарищей с Ижевского оружейного завода и привезла Черномырдину большую коллекцию охотничьего и спортивного оружия. Для осмотра и отбора приглянувшихся экземпляров Черномырдин проследовал в соседнюю комнату, и часа два оттуда раздавались шум, хохот, звон посуды… В общем, в тот раз встреча с премьером так и не состоялась. Не состоялась она ни на следующий день, ни в последующие недели и месяцы. Государственные дела, очевидно, не пускали.

— Но три-то раза он Вас все-таки принял?..

– Да, и каждая из трех встреч, происходивших в кризисные моменты российской истории, памятна по-особому. Каждая из них давала новые подтверждения тому, что события, происходящие в политической и экономической жизни страны, мы оцениваем весьма по-разному. Порой обмен мнениями между нами был достаточно эмоциональным. На каждой из этих встреч речь заходила в том числе и о Геращенко, и о его бесценном вкладе в дестабилизацию положения в стране. И каждый раз было видно, что вот именно это Черномырдина совершенно не интересует.

В общем, делать в правительстве Черномырдина мне было нечего. Никакого спроса на советы не было. Никакого интереса в проведении разумной экономической политики не было. Тягомотное состояние стало быстро проясняться после декабрьских парламентских выборов, на которых наибольшее количество голосов получила ЛДПР (23%). Хотя «Выбор России» во главе с действовавшими в правительстве вице-премьерами и министрами Гайдаром, Федоровым, Чубайсом (15% голосов), ПРЕС во главе с Шахраем (4%) и другие центристские партии набирали достаточное количество голосов для того, чтобы сформировать проправительственную коалицию в парламенте с большинством голосов, Черномырдину это явно было не нужно. Резко отмежевавшись от коллег по кабинету, Черномырдин заявил сразу же: «Кто у нас там победил? Жириновский? Вот с ним и будем работать».

Под бюрократическим давлением 5 января 1994 года с поста первого вице-премьера ушел Гайдар, 20 января — с поста вице-премьера и министра финансов — Федоров. 6 февраля подал заявление об отставке и я. Виктор Степанович решил сделать мне на память что-нибудь приятное, и через два дня в моей трудовой книжке появилась запись: «Уволен за нарушение трудовой дисциплины».

Институт

Надо было решать, что делать дальше. В принципе больших сомнений не было: надо ехать учиться. И я вновь стал собираться в Англию. Но учебный год начинается в сентябре, и приходилось ждать еще больше полугода. Было обидно за потерянное время. Были пропущены уже три года — 1991, 1992, 1993-й. Я решил больше времени не терять и начал оформлять документы на 1994 год.

Но тут появился Джеффри Сакс. Сакс был профессором Гарварда и весьма активным консультантом по проведению экономических реформ во многих странах мира — от Боливии до Польши. В декабре 1991 года наряду с четырьмя другими зарубежными экономистами он в течение часа встречался с Б. Ельциным, что позволило ему впоследствии в течение ряда лет утверждать, что он является советником российского президента.

Сакс со своими студентами и аспирантами оказал существенную помощь в экономическом образовании российских чиновников на раннем этапе проведения реформ. Одной из организаций, созданных с его помощью для анализа текущей ситуации и подготовки экономических решений, была Группа макроэкономического и финансового анализа, работавшая при Минфине. После ухода Б. Федорова из правительства группа потеряла заказчика, сотрудники начали ее покидать. Сакс, бывший научным координатором группы, предложил мне ее возглавить.

Я подумал и ответил: «Группу при Минфине возглавлять не буду. Надо создавать институт. Независимый институт, который будет заниматься экономическим анализом. Сотрудники, работающие в группе, могут прийти в него». Он подумал и говорит: «Интересно». В общем, с помощью Сакса, существенно помогшего в организации и получении первых денег, в июле 1994 года был создан Институт экономического анализа. Мы начали работать, сделали несколько неплохих публикаций.