Слово и дело. Книга 2. Мои любезные конфиденты

Когда имперский атташе удалился, Миних потаенно признался Мартенсу, другу близкому, другу сердечному:

– Конечно, мой падре, этот цесарец прав: штурмовать Очаков – безумие! Любой уважающий себя полководец в Европе, подойдя к такой цитадели, счел бы за разумное поворотить армию обратно. И никто бы не упрекнул его на ретираде. Но… здесь не Европа!

Остатками воды, уже загнившей в бочке, Миних ополоснул лицо после бритья. Велел созвать в шатер генералитет. И генералам объявил:

– Читаю вам приказ: «Атака придает солдату бодрость и поселяет в других уважение к атакующему, а пребывание в недействии уменьшает дух в войсках и заставляет их терять надежду к виктории…» Очаков этот мерзкий станем брать штурмом! Промедли мы – и из Бендер подойдет громадная армия визиря, сплошь из янычар жестоких состояща! Решайтесь…

Громыхнула с фасов Очакова пушка; первое ядро разбилось возле шатра, раздирая шелковый заполог, и принц Гессен-Гомбургский сразу доложил Миниху, что он смертельно болен.

– Только не умрите без причастия. А вы, принц Антон, – спросил Миних, – не заболеете по праву титула своего?

Принц Брауншвейгский поклонился:

– Мне перед женитьбою страхом болеть не пристало…

Ворота Очакова раскрылись, словно заслоны больших и жарких печек. Густые толпы янычар с ятаганами побежали на русский лагерь. Их встретили казаки саблями, а бомбардиры били из полевых пушек. Усеяв поле трупами, янычары убрались в Очаков, и ворота медленно затворились за ними.

Генерал Кейт снова начал придираться к Миниху:

– Штурм – ладно! Но… где же план Очакова? Отсюда я вижу только стены, на которых выставлены головы казненных христиан. Подобных наблюдений для штурма мало. Кто скажет, господа, как построен Очаков? Сколько пушек? Какая геометрия его фасов?

Миних этого не знал и отпустил генералов от себя.

– Друг мой, – с укоризною сказал ему пастор. – Нельзя же постоянно рассчитывать лишь на удачу в делах военных, как в игре картежной. Генерал Кейт прав, и если там глубокий ров, то… Скажи, чем ты его засыплешь?

– Проклятый Трубецкой! Он не привез фашинник… Где генерал Румянцев со своими банными вениками?

Явился Румянцев и сообщил, что они все веники съели.

– Как съели? – поразился Миних.

– А так, – мрачно отвечал Румянцев. – Взяли и съели. Хлеба-то ведь нет, Трубецкой не привез муки, опять сподличал…

После его ухода Миних набил трубку табаком, сказал:

– Все ясно, падре. Фашин нет. Веников нет.

– Как же солдаты пойдут через ров?

– Пойдут по трупам.

– Но там же… ров.

– Вот они и засыплют его… трупами!

Было жарко. Солнце стояло высоко. Лучи били вниз.

* * *

Миних не успел объявить штурма – он начался сам по себе, помимо воли фельдмаршала, и Миних был вынужден, как запоздавший гость, примкнуть к его буйной стихии. Случилось это так…

Еще с ночи послали с лопатами большой отряд солдат и землекопов – для возведения редута. Ночка выпала темная, места вокруг незнакомые, и оттого заблудился отряд в предместьях города. Блуждал он средь садов и кладбищ, ели солдаты какие-то ягоды – не русские. Заборов, разделяющих владения, здесь не было: каждый турок окапывал свою усадьбу канавой. И вот русский отряд мужиков и солдат всю ночь мыкался по этим канавам, словно леший их там водил. А к рассвету закатился под самый глясис Очакова и залег там. Нечаянно образовался аванпост для штурма…

Миних, узнав об этом, велел отряду землекопов под глясисом и оставаться, артиллерию же наказал перетащить в сады.

– Мне нужен пожар, – горячился он. – Пожар в Очакове!

Пожары часто вспыхивали в городе, но гарнизон быстро гасил их. Солдаты измучились, редуты копая. Небо прочеркивали, словно кометы, огненные полосы раскаленных на кострах ядер. Утром удалось пушкарям вызвать в Очакове сильный пожар.

– Горит! – разбудили Миниха. – Здорово полыхает.

– Хорошо. Пусть канониры стреляют прямо в очаг пожара, чтобы турки не смогли его угасить…

Огонь уже охватывал улицы в центре города.

– Боюсь, что турки потушат этот пожар. Дабы этого не случилось, надо всех басурман вытащить на стены… Где Кейт?

Явился Кейт (мрачный). Миних ему рта не дал открыть:

– С двумя полками выступайте под стены крепости.

– Как близко? На ружейный выстрел?

– Да! И старайтесь выманить весь гарнизон на стены…

По раннему холодку безмолвно тронулись полки. Вдали виднелось море, а там – полно кораблей турецких. Кейт приказ исполнил: его солдаты стрельбою выманили турок на вал, а пожары в Очакове сразу стали усиливаться…

– Ну, как там Кейт? – спрашивал Миних.

– Кейт в огне, – отвечали ему. – Он стоит под валом.

– Скачите к нему. Пусть продвинется еще ближе…

Кажется, Миних решил избавиться от своего соперника. Манштейн застал Кейта сидящим на земле за кустом винограда. Генерал-аншеф зажимал пальцами рану на плече. Кровь била сильно, все пальцы Кейта были ярко-лаковыми от крови. А повсюду, в самых невообразимых позах, валялись убитые стрелки… Манштейн сказал:

– Фельдмаршал приказал продвинуться еще дальше.

– Куда дальше? – спросил Кейт. – На тот свет?