Слово и «Дело» Осипа Мандельштама. Книга доносов, допросов и обвинительных заключений

Первое письменное упоминание – под 1451 годом: тогда Чердынь, чистое коми-пермяцкое селение, только обживалась русскими и перестраивалась из новгородского в московские вассалы. В 1462 году православные миссионеры основали здесь монастырь и пытались окрестить местных коми-пермяков и вогулов, а те не горели таким желанием и иногда сопротивлялись. В 1472 году московский отряд во главе с князем Федором Пестрым и устюжским воеводой Гавриилом Нелидовым даже ходили на Чердынь и Пермь Великую замирять их, после чего Чердынь окончательно закрепилась за Москвой, а в 1535 году официально провозглашена городом.

Отсюда начиналась Чердынская дорога – древний путь через Уральские горы в Западную Сибирь: до конца XVI века здесь зимовали купцы, двигавшиеся на восток. Однако с истощением здесь серебряных руд и с усилением соледобычи в Прикамье экономическая роль Чердыни сошла на нет, а сама она – при Строгановых, в XVII в. – только что не захирела. Соляные копи были хоть и не далеко, а все же не здесь: железную дорогу дальше Соликамска (это в 100 км) не стали тянуть – рыбе да мехам не нужны рельсы. Неподалеку и Красновишерск, где в 1930-е годы строился, в том числе и шаламовскими руками, грандиозный целлюлозно-бумажный комбинат.

С давних пор уездная Чердынь наращивала свою частную инициативу и гуманитурную мускулатуру: тут имелись свое Общество любителей истории, археологии и этнографии Чердынского края, при котором образовались археологический музей, а в 1899 году, в ознаменование пушкинского юбилея, – еще и общеобразовательный. В 1918 году оба музея слились в один – Общеобразовательный (с 1922 года – Чердынский краеведческий) музей им. А. С. Пушкина. Множество документов по истории края погибли в 1792 году во время пожара, истребившего архив и почти весь город.

Были в городе до революции городское 4-хклассное училище, женская прогимназия, низшая ремесленная школа и приходское училище, земская публичная библиотека, земская же больница на 30 коек [262] , аптека, ветеринарная амбулатория, богадельня, приют для бедных детей. Был и городской сад. Действовали некоммерческие товарищества – Общество семейных вечеров (при нем театр), Музыкально-драматическое общество, Общество вспомоществования бедным учащимся (при нем столовая с общежитием для бедных учащихся) и Общество потребителей.

Без устали служила Чердынь российским уездным городом и как бы законсервировала в себе образ его северной ипостаси: над малоэтажной застройкой, почти сплошь деревянной (даже тротуары тесовые!), возвышаются простецкие белокаменные соборы постройки XVIII века [263] . Старообрядцев здесь хотя и большинство, но соборов больших у них нет. Зато внутри церквей – неожиданные, словно орган, – красовались когда-то деревянные, как у католиков, скульптуры. Потом их даже собрали в музей… в Перми! Тоже своего рода депортация.

5

Подплывая к городу, они не могли не восхититься его панорамой: город-то с силуэтом! Раскиданные по городским холмам маковки церквей и колокольня (а еще и водонапорная башня) господствовали над приземистой купеческой застройкой, языками добегавшей до самой реки. «Чердынь обрадовала нас пейзажем и общим допетровским обликом», – писала потом Н.М. Храмы еще сохраняли кресты и побелку, а то, что они большею частью были закрыты и «перепрофилированы» – с реки не углядишь [264] .

И вот пароход, замедляя ход, причалил к Чердынскому дебаркадеру. Впереди оставалась развилка – направо заворачивала река, а слева, под тупым углом, в нее впадала, запутавшись в своих старицах, речка Чердынка.

Вдоль берега чернели и громоздились циклопические, рубленые из лиственницы дровяные амбары – бывшие купеческие (в них хранили соль и зерно). Тут же стояла и такая же почерневшая от времени деревянная мельница, а рядом электростанция [265] . Прямо от пристани, перпендикулярно берегу, уносился вверх глубокий овраг и с ним по тальвегу глиняная дорога – Прямица – такая крутая, что казалось: пойди сейчас дождь, никому и ни за что сходу ее не одолеть, несмотря на плитняк, которым она была выложена. Пешеходу же было и вовсе трын-трава: обочь Прямицы шел самый настоящий тротуар, даром что тесовый.