Слово и сталь

- Нашел юного! - засмеялся я. - У меня седых волос уже пол-головы. Нет, приятель, это без меня.

- Жаль - вздохнул призрак и стал таять на глазах. - Тогда прощай, прощай... И если что - зови.

- Делать мне больше нечего - сообщил я уже совсем пустому месту.

Надо будет нашим сказать, что здесь этот тип бродит, чтобы сдуру задание не приняли, знаю я их.

В оазисе было еще красивее. Если в Пограничье небо было скорее черной пеленой, оттененной звездами, то здесь, в пустыне, оно было скорее темно-синее, не столько бездонное, сколько романтическое. С учетом того, что я стоял в небольшом песочном кратере, это ощущение усиливалось. Видно, за то время что меня здесь не было, ландшафт немного поменялся, пески же. Было ровное место, ветерок подул - появился холм. Еще подул - ложбинка.

- Белый братец, ты чего в ямку забрался? - легкой походкой, словно пританцовывая, ко мне спустился Барон, и взял меня за плечи своими холодными руками. - Пришел.

- А то - укоризненно посмотрел на него я. - Я же слово дал.

- Слово - вещь такая - покачал белым пальцем Барон. - Дал, взял, это все относительно.

- Слушай - мне подумалось, что разумнее всего для начала решить два мелких вопроса, которые задвинуть было никак нельзя, но о которых запросто можно было и запамятовать после того, как мы займемся основным делом. - Тут вот какая штука. Послание у меня к тебе есть. Поручение даже, можно и так сказать.

- И от кого же? - Барон достал пригоршню орешков и забросил парочку в рот. - Хотя, погоди-ка... Ого. Неплохими знакомствами обрастаешь, братец. Не скажу, что очень уж желательными, но неплохими.

Оп-па! А это я не предусмотрел. Он же сейчас про отметку Странника брякнет, на глазах у любезнейшей публики, и все мои сегодняшние ухищрения отправятся коту под хвост.

- Есть такое - чуть ли не заткнул ему рот я. - Черный Властелин у нас тут завелся, то ли от хорошей жизни, то ли от сырости, уж не знаю, и он очень недоволен тем, что ты его людей... То есть, уже не людей переманиваешь. Велел тебе передать, что бы ты не зарывался, а то он обидится. Сильно обидится. А в гневе он, сдается мне, крайне неприятен.

- Я услышал твои слова - Барон прикоснулся пальцами к тулье цилиндра, как бы подчеркивая свои слова. - Глупо враждовать с ураганом, он просто сметет тебя, и даже не заметит этого. Если еще увидишься с ним, скажи, что Барон Сэмади признает его право на то, что он будет всегда говорить последним, хотя его слово при этом будет первым.

- Если увижусь - скажу - пообещал ему я. - И вот какая штука еще, это из личных просьб. Есть у меня приятель, ну, как приятель - знакомец хороший. Сейчас он бобер, конкретный такой, с зубами, с хвостом лопатой и даже, наверное, с фамильной запрудой, но раньше он человеком был. Богиня его прокляла, подарив ему вечную жизнь в таком зубастом виде, за правду бедолага пострадал. И теперь ни убить его невозможно, ни утопить, при этом от болот отойти он тоже не может, и все эти века так по ним скачет. Скажи, ты сможешь что-то сделать для него? На тот свет отправить или проклятие снять?

- Которая из этих дур отметилась? - равнодушно поинтересовался Сэмади.

- Месмерта.

- Хорошо, что не Тиамат - отметил Барон. - С ее проклятием я бы не справился.

- А с этим?

- Я смогу забрать его жизнь и вдохнуть в него не-жизнь. Он умрет, но не умрет, став при этом моим слугой навеки. Но, согласись, я не самый худший хозяин, не так ли?

- Этого я не знаю, и проверять не желаю - сообщил ему я. - Это - без меня.

- Н-да? - безгубый рот Сэмади раздвинулся в улыбке. - Все время забываю о твоей неуступчивости и о том, что ты редкостно цепляешься за жизнь. Ну да ладно, наша любовь впереди. Поможем мы твоему бобру, не сомневайся. Кстати, а кто такие бобры? Я про таких не слыхал, у нас в Архипелаге такие не водились.

- Увидишь - пообещал ему я. - Сейчас смотреть на него будешь, или потом, после рейдерского захвата?

- Потом - Барон кинул в рот еще один орешек. - Потом. Сначала - дело. А что такое рейдерский?

Я с уважением посмотрел на любознательного повелителя мертвых, и мы поднялись на холмик, с которого открылся отличный вид на некогда великий, а теперь проклятый город. Картина была бесподобная, какой-нибудь художник сразу бы потребовал мольберт, кисти и краски, дабы запечатлеть ее для благодарных потомков. Темные громады полуразрушенных зданий, голубые блуждающие огоньки на пустынных улицах и войско скелетов у того места, где раньше были ворота. Войско - по другому это не назовешь. Костлявые руки стискивают рукояти мечей, подлаживают тетиву сборных луков, над голыми черепами, бликующими под луной развеваются черно-красные стяги, горят неугасимым огнем глазницы аж целых шести личей, отдающих команды. Это было очень красиво.

- Ну как? - не без гордости спросил у меня Барон - Годится?

- В Аль-Альбейне увидим - ответил ему я и стал спускаться вниз.

Глава семнадцатая в которой речь идет о том, что решение жилищного вопроса - дело небезопасное