Слово Ишты

– Да, – снова вздохнула я. – Оказывается, вы у нас особенные. На мелочи вроде выращивания травки или призывания дождика не размениваетесь. У вас даже магия подчинена идее войны. Но что нам это дает?

– Ничего, – подытожил скарон. – Кроме нескольких ненужных подробностей о нашей прежней жизни.

– Ты так ничего и не вспомнил?

– Нет. И не хочу.

– А остальные?

– Если бы они хотели, давно бы к тебе пришли, – ровно отозвался Бер. – Но поскольку мы не хотим, то… извини.

Я грустно улыбнулась.

– Да я все понимаю. Но вдруг это могло бы помочь Гору?

– Думаю, он не захотел бы вспоминать прошлое даже ради знаний о своей силе, – так же невесело усмехнулся брат. – Мы умирали… кажется, не слишком хорошо. Я, например, помню только боль. Одну сплошную боль, льющуюся отовсюду. Боль, от которой можно сойти с ума. И которую испытываешь, когда твою душу отрывают от еще живого тела. Неудивительно, что Гор не стремится это ворошить: у всех нас есть воспоминания, которые хочется похоронить понадежнее.

– Вы попали в Тень вместе?

– Нет, – качнул головой Бер. – Ас был первым. Он дольше всех пробыл в браслете. Потом появился Ван. Затем я. Гор – последний.

– А сколько времени прошло между тем, как вас… ну…

– По-разному. Ас провел в браслете около десяти лет. Ван и я появились с очень небольшим промежутком. Гор опоздал примерно на два года. Так что, в общей сложности, лет пятнадцать разницы у нас есть.

– А сколько тебе было лет, когда это случилось?

Бер хмыкнул.

– Не помню. Но теперь это не имеет значения: когда сто лет просидишь внутри проклятого артефакта…

– Ясно, – я прикусила губу. – Извини, что спрашиваю. Просто пытаюсь зацепиться хоть за что-то. За любую мелочь, которая подсказала бы, как вам помочь. Мне не дает покоя мысль, что вы все равно от меня зависите. И что ваша жизнь, она… не совсем настоящая. В ней нет свободы. Нет крыльев, понимаешь?

– У нас есть все, о чем мы мечтали столько времени, – с мягкой улыбкой заверил брат. – Мы снова дышим, чувствуем, видим… Оказывается, уже одно это – бесконечно много, Гайдэ. Только понимать эту истину начинаешь лишь тогда, когда становишься Тенью и неожиданно лишаешься всего. Но при этом ты и не умираешь. Не забываешь до конца. И именно это – настоящая пытка.

– Прости…

– Тебе не за что извиняться. – Бер осторожно подсел ближе и погладил мои волосы. – Ты и так возишься с нами слишком много времени.

– Да? А мне, наоборот, кажется, что я уделяю вам слишком мало внимания.

– Это не так, – тихо рассмеялся он. – Сколько ты меня подушкой колотила? Сколько раз за бок ущипнула? Сколько угроз на меня высыпала, помнишь? Так что нет, сестренка – ты как раз уделяешь нам гораздо больше времени, чем мы того заслуживаем.

– Да? – слабо улыбнулась я. – А кто меня щекотать взялся при каждом удобном случае? Кто хихикает нагло в спину, когда я пытаюсь выглядеть как знатная дама? Кто меня каждый день из вредности катает по буеракам так, что у меня потом зад по полдня болит?

Бер хмыкнул.

– Ну да. Я такой. Но это лишь потому, что у меня раньше не было сестры. И потому, что я, если честно, не представляю, что с ней делать.

– Просто будь рядом, как сейчас. И просто иногда поговори в тишине безо всякой насмешки.

– Я стараюсь, – скарон осторожно наклонился и коснулся губами моей макушки. – Хотя и не всегда получается. А ты не переживай по пустякам. Мы выживем. Что бы ни случилось, все равно выживем: находиться в Тени нам не привыкать. Главное, чтобы с тобой все было в порядке, а остальное мы как-нибудь переживем.

Я грустно улыбнулась.

– Вы-то, может, и переживете, а мне как быть? Как я буду без вас? Кто мне будет двери открывать? Кто «госпожой» каждый день называть станет? Кем я буду народ удивлять при каждом появлении? А?

– Ничего, – хихикнул брат. – Если мы снова станем Тенями, ты удивишь всех еще больше.

– Не смешно. Не хочу я больше никаких Теней. Хочу живых. Настоящих. И навсегда хочу… чтобы можно было больше не думать о резервах.

– Ну, лет десять и правда можно будет не думать. А там… – Бер хитро прищурился. – А там, может, ты еще что-нибудь придумаешь?

Я усмехнулась.

– Куда ж я денусь?

– Ладно, пойдем, что ли? – со вздохом поднялся брат. – Все равно это – бесполезная трата времени. Ни о каких обрядах и ритуалах Адаманта мы тут ничего не найдем. Это – слишком закрытая информация. О ней наверняка даже в клане не все знают. Сама же читала, что написано про «черных»: самый закрытый клан.

– И самый сильный.

– Нет. Самым сильным всегда был Рубин. Адамант никогда не лез в первые ряды.

– Но и от власти никогда далеко не отходил, – возразила я. – За три тысячи лет существования Скарон-Ола еще не было такого, чтобы Адамант утрачивал свои позиции. С Изумрудом – да, бывало, даже Сапфиры однажды сдавались, но «черные» – никогда.

– Как и Алые, – кивнул Бер. – Ты права. Значит, скорее всего, для Гора надо будет искать учителя.

– Ехать в Скарон-Ол?

– А куда еще? Я, правда, не знаю, как нас там примут: чужаки, которых никто никогда не видел и о которых уже даже не помнит… ты знаешь, как у нас относятся к чужакам?

Я поежилась.