Слово, изменившее жизнь

–  ,3 – в дверях появился Никос, – не узнал ее? Она все хорошеет и хорошеет.

– Да, и не говори. Сара, присаживайся, – Анджи придвинул к ней стул.

– Анджи, закажи покушать. Тиропита4, пончики и кофе. Мы только из аэропорта, еще не даже успели перекусить.

– Сейчас, все сделаю.

Через пятнадцать минут они сидели втроем за столом, ели горячую выпечку, запивая ее фредо-капучино5 и весело болтали.

– Как долетела дорогая? – спросил Анджи.

– Отлично, просто отлично.

– У тебя во сколько был вылет?

– В 1:30.

– В 1:30? – удивленно воскликнул Анджелос, – Ты хотя бы в самолете поспала?

– Она не спит в самолетах. Никогда, – ответил за нее Никос.

Сара посмотрела на него и улыбнулась.

– Почему не спишь? – удивленно спросил Анджи.

– Не знаю, просто не сплю и все. Не могу заснуть.

– Тебе, наверное, поспать нужно? Ты же всю ночь не спала.

– Нет, я не хочу спать. Эта страна дает мне столько сил, что сна требуется очень мало.

Анджи с Никосом засмеялись.

– Хорошо тебе, – сказал Анджи, – Какие у вас дальше планы? Ты на сколько прилетела?

– Я не знаю, – Сара рассмеялась, – Я ведь никогда не покупаю обратный билет заранее, тем более, когда лечу в Грецию. У этой страны, как показала многолетняя практика, постоянно свои планы на мое пребывание. А свои планы, я тоже не знаю, – она посмотрела на Никоса, – я еще вообще ничего не планировала.

– Я уже спланировал, – сказал Никос, – мы поедем в Лутраки6 на несколько дней. Согласна?

– Кончено, согласна! Обожаю озеро Вулиагмени7.

– Счастливчики, – протянул Анджелос, – я бы тоже сейчас хотя бы на пару дней куда-нибудь уехал.

– Ты же только недавно был в отпуске! – засмеялся Никос.

– Мало. Я еще хочу!

И они втроем рассмеялись.

Час спустя, Сара и Никос уже мчались в сторону Лутраки, заезжая по пути в пару мест. Никосу нужно было решить рабочие вопросы, чтобы можно было спокойно потом насладиться отдыхом.

– Давно там не был, – сказал Никос после того, как они заправили машину и двинулись в путь.

– Почему? Тебе, всё ближе, чем мне, – Сара улыбнулась.

– Времени не было, – и после небольшой паузы добавил, – я люблю туда приезжать. Очень люблю этот городок.

– Да, я помню.

– Сара?

– Да-а-а-а?! – протянула она.

– Можно вопрос?

– Тебе можно хоть миллион вопросов, – и она тихонько засмеялась, но видя его серьезное выражение лица, встревожилась.

– Что такое, Никос? Спрашивай, что ты хотел спросить?

– Да нет, так, глупости всякие.

– Ну, уж нет, начал договаривай, – и она притворно сердито надула губы.

Никос посмотрел на нее, потом засмеялся, видя какую смешную гримасу она скорчила.

– Ладно. Почему ты… почему… – он помедлил в нерешительности, но все же продолжил, – почему ты вышла за него замуж?

Сара перестала корчить гримасу и удивленно посмотрела на него.

– Ну, я.…э-э-э… Почему ты спрашиваешь?

– Просто интересно, – ответил он серьезно. И она почувствовала, что машина, нет, она не поехала быстрее, она понеслась по дороге, словно в мотор незаметно установили реактивный двигатель. Стрелка спидометра, легла на 180 км/ч.

Сара легонько положила свою ладонь Никосу на плечо, провела вниз по руке до запястья, и остановилась. Он потихоньку стал сбрасывать скорость. И когда стрелка оказалась на 120 км/ч., она убрала руку и заговорила.

– Я вышла за него, потому что была влюблена в него. Он был добр ко мне. И кажется, любил меня…

– Хм… кажется ей! – с сарказмом сказал Никос, не давая ей договорить.

– Тогда я была уверена, что он любит меня, – продолжила спокойно Сара, – А сейчас мне, только кажется, что он любил меня. Он хороший человек. Просто мы оказались настолько разные, что не смогли жить под одной крышей. К тому же он… к тому же он…– она замолчала и отвернулась к окну, надевая большие солнцезащитные очки.

– К тому же он… что он? – продолжил Никос, переспрашивая.

Она молчала.

– Сара, – позвал он ее. Но она продолжала смотреть в окно. Словно отгородилась невидимым, стеклянным куполом от всего мира, и осталась там одна.

Ей осталось только как в детстве сказать: «Я в домике».

Он сбросил скорость и перестроился в крайний правый ряд. Ему очень хотелось остановить машину, открыть дверцу, вытащить ее из этого «панциря» и обнять. Обнять, прижать к себе, провести ладонью по ее рыжим волосам, и разбить вдребезги тот самый купол, которым она себя окружила. Ему хотелось вырвать ее из цепких лап одиночества, в которое она сама себя отдала. Хотелось забрать ее себе. Для себя. Чтобы она была только его, только его. И ничья больше. И он бы защитил ее. От всего защитил бы. От бурь. От этого мира. От одиночества. Он сделал бы для нее всё.

Но Никос знал, знал, что эта женщина не может кому-то принадлежать. Она со всеми. Но она ни с кем. Всегда одна. Сара была женщиной, покорившей множество сердец, но путь к собственному сердцу она тщательно скрывала. Невозможно удержать того, кто всегда будет рваться на свободу.

Он съехал на обочину и остановил машину.

– Почему мы остановились? – спросила она, поворачиваясь к нему. И снова ее взгляд, голос, лицо, настроение, были такими, как какие-то десять минут назад. Десять минут, показавшиеся ему целой вечностью.