Слово изреченное

Возможно, кто-то скажет, что повествование перегружено матом, но это совершенно не так. Да, в романе присутствует нецензурная лексика, но этих слов не больше половины, и все они художественно оправданы, каждое из них как крупица драгоценной руды вкраплено в породу произведения. И, в конце концов, это проза, современная серьезная проза, которая не может, да, пожалуй, и не должна обходиться без мата, это не легкая беллетристика, стремящаяся развлечь читателя, здесь требуется серьезный вдумчивый диалог с автором на его серьезном современном языке…»

«Концептуально выходит», — подумал Нил, откладывая книгу и выключая компьютер…

Следующие дни были разодраны на части: Нилу необходимо было утрясти несколько застарелых проблем, что заняло у него много времени, съездить в Серпухов к бывшей жене и дочери, засветиться на парочке модных тусовок. Всю неделю он доползал до кровати чуть позже, чем начинал засыпать.

Когда ему на глаза снова попалась незаконченная рецензия, он начисто забыл о разговоре с редактором, а начало своего текста прочитать поленился, поэтому сгоряча начал писать то, что действительно приходило в голову после прочтения страниц романа писателя N.:

«Как часто нас пытаются удивить, и было бы чем! Снова чернуха из жизни маргиналов. Встает вопрос: у кого такие романы находят отклик, кто еще не наелся всего этого, почему голый король опять почитаем? Интересна тенденция последнего времени: как только на страницах любого рассказа мы видим матерщину, тут же записываем сие произведение в разряд интеллектуальной прозы. Любой самый убогий сюжет, самых неуклюжих героев можно закамуфлировать «современностью» языка, его цветистостью. Но только зачем все это, почему бы не признаться себе: это не литература, это дешевый эпатаж, и ничего больше».

В этот момент зазвонил телефон, и Нил снова вынужден был оставить рукопись. То, что ему сообщили, совсем выбило парня из колеи. Снова Нила захлестнуло делами, как океанской волной. Когда он вернулся к рецензии в третий раз, то вспомнил, о чем его просил главный, однако времени оставалось в обрез, поэтому читать весь свой текст он не стал, пробежал глазами несколько первых строчек и написал окончание:

«Дочитав очередную книгу N., я вновь убеждаюсь, что литература в России есть, преждевременно справлять панихиду. Те читатели, которые открыли для себя тексты современных авторов, ярчайшим из которых является N., пропитались их новой искренностью, их живым языком, вникли в сложные перипетии судьбы героев, уже никогда не скажут «мне это неинтересно», поскольку в этих романах сама жизнь, ее неприкрытость, неприукрашенность.

В заключение скажу лишь, что, по моему субъективному мнению, все (или почти все) тексты N. войдут в сокровищницу мировой литературы, станут символом нашего сложного, неоднозначного времени. Эстетика автора нова и не всегда определяется лингвистической роскошью, однако важнее смелость авторского замысла, верность себе, разговорное, доходчивое слово, исходящее из его уст».

Нил дописал текст, кое-что подправил в самом начале, скопировал рецензию на дискету. Лег спать.