Слово наемника

— Стало быть, тута и будем спать, — глубокомысленно изрек Витас-ремесленник. — А что, неплохо! Как койки поделим?

— Те, кто длиннее, ложатся вниз, — внес я предложение. — Маленькие — наверх.

— Это почему? — возмутился Жак Оглобля. — Я чё, виноват, что у меня ноги такие длинные? А если верхний ссаться будет? Спал я в приюте, когда наверху зассанец жил, так я его чуть не удушил. Вечно по ночам что-то капало. Не хочу! Нет, раз ты умный, скажи — почему длинные должны внизу спать?

— А потому, что когда ты с верхней койки спрыгнешь, то всех нас с ног собьешь, — попытался объяснить я ему.

— А почему я должен спрыгивать, если я могу просто спуститься? — не понял Жак.

— Потому что в армии есть обыкновение кричать «Подъем!», когда всем еще хочется спать. А после побудки все должны выскочить во двор и строиться, — поделился я тайными знаниями.

— Тогда ладно, — кивнул Жак и попросил: — Тогда ты и будешь наверху спать. Вроде не ссышься.

Дворянчик, отрекомендовавшийся на первом привале как «сьер де Инеда», а во время пути переделанный нами в Неда, пройдясь по комнатушке, внимательно осмотрел каждую койку и вдруг заявил, указывая на ту, что стояла у входа:

— Тут будет мое место!

— Это почему? — возмутился Витас.

— Потому что здесь больше воздуха, — сообщил Нед и высокомерно пояснил: — Я не люблю нюхать то, что ты будешь «выпускать» из себя ночью. Ну а, кроме того, как самого знатного, меня назначат командовать десяткой. А место командира — у входа.

Если бы дворянчик не наглел, ему бы никто не перечил. Наоборот, все охотно уступили бы место у входа, стремясь забиться поглубже. А нюхать там, не нюхать, какая разница?

— Тебя уже командиром назначили? — насмешливо спросил вор по имени Бретон. — Когда я сидел в тюрьме, то в каждой камере был староста. Так вот — ты на старосту не тянешь!

— А ты тянешь? — сразу же завелся Живчик — еще один воришка.

— А где лежал староста камеры? — поинтересовался я, пытаясь увести от скандала.

— Там, где хотел, — веско заявил Бретон, но потом уточнил: — В камере кроватей нет. Там только солома.

— Ну а у нас нет ни соломы, ни матрацев, а только доски. Посему — давайте метать жребий, — предложил я.

Идея пришлась по душе. Завязали глаза Бретону, а Живчик, указывая на ту или иную койку, громко спрашивал: «Кому?»

По закону подлости место у входа выпало мне. Дворянчик скривился, но стерпел. Против судьбы не попрешь.

Когда мы расположились, в загородку заглянул сержант, цепко осмотрел помещение и остановил взгляд на мне.