Второй бургомистр подождал, пока стражник укрепит факел, выйдет, и лишь тогда вежливо поклонился:
— Доброе утро, господин Артакс. Вы меня не забыли?
— Конечно нет, — отозвался я, силясь припомнить, как же его зовут? Первый бургомистр был Лабстерман, третий Кауфман. А второй? Какой-нибудь — Фогельман, Фишман… Нет, не помню!
— Меня зовут Циммель, — улыбнулся второй бургомистр одними губами. — Герр Циммель, — уточнил он. — Я являюсь главным хранителем учетных бюргерских книг, регулирующих дополнения и изменения в городском законодательстве.
— А, точно, — кивнул я, припоминая рассказ Уты. — Второй бургомистр — хранитель законов!
— Отрадно, что вы разбираетесь в структуре управления городом, — порадовался за меня Циммель. — Правильно, я хранитель законов и заодно рассматриваю уголовные преступления, совершенные в пределах Ульбурга, выношу решения в судебных заседаниях. Вы знаете, в чем вас обвиняют?
— Господин Лабстерман сообщил, что убита фрау Ута Лайнс, вдова, — осторожно ответил я.
— Убита фрау фон Артакс, — наставительно приподнял палец Циммель. — И вас, Артакс, обвиняют в убийстве вашей супруги. Фрау Ута официально является вашей женой… вдовой, извините. Я смотрел документы — все оформлено надлежащим порядком. Между прочим, вам лучше строить свою защиту исходя из того, что фрау Ута была вашей законной женой. Убийство из ревности может стать смягчающим обстоятельством.
— А что, я должен защищать себя сам? — слегка удивился я.
— Разумеется, — пожал плечами Циммель. — Вы не являетесь членом городской общины, не платите налоги в городскую казну. Соответственно, вам не положен адвокат, получающий жалованье из городской казны. Вы должны доказывать свою невиновность сами.
— Любопытно. Доказывать невиновность должен сам обвиняемый… — в задумчивости обронил я. — А как же praesumptio innocentiae?[5]
— Что вы сказали? — поинтересовался Циммель. — Это на каком языке? На угорском?
— Да так, ничего особенного, — грустно улыбнулся я.
Интересный хранитель законов! Не знает формулы, лежащей в основе имперского права, доставшегося нам от Старой империи.
— Не волнуйтесь, Артакс, — приободрил меня бургомистр. — Я рассмотрел столько дел об убийствах, что обещаю вам самое справедливое расследование. Все свидетели со стороны обвинения будут допрошены со всем пристрастием.
— А кто у нас обвинитель? — поинтересовался я.
— Обвинителем выступает господин Лабстерман — первый бургомистр.
— Стало быть, первый бургомистр — обвинитель, второй — судья, а в чём роль третьего?
— Господин Кауфман обычно является защитником, — любезно сообщил Циммель. — Но в вашем случае он будет сидеть в составе Городского совета. Кстати, решение будут принимать именно члены совета.
— Не понял… — удивился я. — В чем же тогда роль судьи?
— Городской совет принимает решение о вашей виновности как таковой. Я же выношу приговор.
— Вон оно как! — хмыкнул я.
— Именно! — просиял Циммель. — Наш городской суд является самым лучшим в землях Анхальд-Саксонии. Справедливое наказание — вот наш девиз!
— Что же, благодарю вас за заботу, — поклонился я настолько низко, насколько позволяли кандалы.
С этими словами я развернулся и пошел вглубь своей клетки, намереваясь прилечь на солому. К слову — довольно свежую! Кажется, изрядно удивил этим Циммеля.
— Господин Артакс, а разве вас не интересует, какое наказание вас ждет? — бросил он мне в спину.
— Нет, — отозвался я, пытаясь зарыться в солому. — Думаю, что смертная казнь. Или смертная казнь не распространяется на «небюргеров»?
— Почему же? — слегка обиделся второй бургомистр. — Проживающие в городе Ульбурге и не внесенные в бюргерскую книгу пользуются теми же правами, что и горожане. Ну почти всеми… Но у них — и у вас в том числе, есть право на смертную казнь и право быть похороненным на кладбище.
Тут мне почему-то стало весело… Хорошенькие у меня права.
Циммель обиделся всерьез.
— Вы зря смеетесь, — набычился он. — Если вас казнят и похоронят на городском кладбище, наш патер отслужит заупокойную мессу. Вы даже можете попасть в чистилище. Жаль, что имущество вашей бывшей жены отойдет ее родственникам.
— Почему?
— Если бы имущество оказалось вымороченным — то есть если бы у фрау фон Артакс не нашлось бы наследников, оно перешло бы в собственность города, — любезно объяснил Циммель. — В этом случае городской магистрат направил бы часть средств на искупление ваших грехов. Мессы, отслуженные в храме, позволили бы вашей душе попасть в рай.
— Кстати, герр Циммель, — заинтересовался я. — А кому отойдет имущество Уты?
— Разумеется, ее сестрам — фрейлейн Эльзе и фрейлейн Гертруде. Разве вы с ними незнакомы?
— Конечно, знаком, — кивнул я. — Но если я не ошибаюсь, одна из сестер проживала при гостинице, а вторая на ферме?
— Обе сестры в ночь убийства находились в деревне. Утром, после того как старый Август принес известие об убийстве фрау Уты, магистрат отправил в деревню посыльного.
— И Август же назвал вам имя убийцы? — поинтересовался я.