Слово о человеке. О чудесах и знамениях

Придет ли тебе какая благая мысль, остановись, никак не устремись к исполнению ее с опрометчивостью, необдуманно. Ощутишь ли в сердце какое благое влечение, остановись: не дерзай увлечься им. Справься с Евангелием. Рассмотри, согласны ли со всесвятым учением Господа благая мысль твоя и твое благое влечение сердечное? Вскоре усмотришь, что нет никакого согласия между евангельским добром и добром падшего человеческого естества. Добро нашего падшего естества перемешано со злом, а потому и само это добро сделалось злом, как делается ядом вкусная и здоровая пища, когда перемешают ее с ядом. Хранись делать добро падшего естества! Делая это добро, разовьешь свое падение, разовьешь в себе самомнение и гордость, достигнешь ближайшего сходства с демонами. Напротив того, делая евангельское добро, как истинный и верный ученик Богочеловека, соделаешься подобным Богочеловеку. «Любяй душу свою, — сказал Господь, — погубит ю, и ненавидяй души своея в мире сем, в живот вечный сохранит ю» (Ин. 12; 25). «Иже хощет по Мне идти, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет. Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю, а иже погубит душу свою Мене ради и Евангелия, той спасет ю» (Мк. 8; 34, 35). Господь повелевает полное отвержение падшего естества, ненависть к его побуждениям, не только к явно злым, но и ко всем без исключения, и ко мнимо добрым. Великое бедствие — последовать правде падшего естества: с этим сопряжено отвержение Евангелия, отвержение Искупителя, отвержение спасения. «Кто не возненавидит души своей, не может Мой быти ученик» (Лк. 14; 26), — сказал Господь. Объясняя вышеприведенные слова Господа, Великий Варсонофий говорит. «Как отрекается от себя человек? Лишь тем, что оставляет естественные желания и последует Господу. Посему-то и говорит Господь здесь собственно о естественном, а не о неестественном; ибо если кто оставит только неестественное, то он не оставил еще ничего своего собственного ради Бога; потому что противоестественное не принадлежит ему. А тот, кто оставил естественное, всегда взывает с апостолом Петром; «се мы оставихом вся, и вслед Тебе идохом, что убо будет нам», — и слышит блаженный глас Господа, и обетованием удостоверяется в наследовании жизни вечной (Мф. 19; 27-29). Что оставил Петр, будучи не богат, и чем хвалился, если не оставлением естественных своих желаний? Ибо, если человек не умрет для плоти, живя духом, он не может воскреснуть душою. Как в мертвеце вовсе нет желаний естественных, так нет их и в духовно умершем для плоти. Если ты умер для плоти, то как могут жить в тебе желания естественные? Если же ты не достиг меры духовной, а еще младенчествуешь умом, то смирись пред учителем, — «да накажет тя милостию» (Пс. 140; 5), и «без совета ничего не делай» (Сир. 32; 21), хотя бы что и казалось тебе по-видимому добрым, ибо свет демонов обращается впоследствии во тьму». Точно то же должно сказать и о свете падшего человеческого естества. Последование этому свету и развитие его в себе производят в душе совершенное омрачение и вполне отчуждает ее от Христа. Чуждый христианства — чужд Бога: «всяк, отметаяйся Сына, ни Отца имать» (1 Ин. 2; 23) — безбожник.