Слово о князе Владимире

В самые отдаленные южные земли на Таманском перешейке и в Приазовье послали Мстислава — сына Рогнеды, обосновавшегося надолго в Тмутаракани. В нем Владимир видел наиболее надежного защитника интересов Русского государства на южных рубежах: он обладал всеми необходимыми воину и полководцу качествами, которые были присущи его деду — Святославу. И Владимир Святославич не ошибся в своем выборе, направив именно этого сына на самый горячий участок, подвергавшийся постоянным набегам кочевников. В 1016 году Мстислав окончательно разбил Хазарский каганат, захватив в плен последнего его хана, а четыре года спустя покорил аланов и касогов, совершавших набеги на русские земли со стороны Кавказа. Один из эпизодов этой войны навсегда вошел в наш героический эпос как поединок Мстислава с касожским князем Редедею, завершившийся победой первого.

Наместником в Смоленске стал Станислав, рожденный чешкой. Город являлся важнейшим торговым центром и крепостью на всем Среднем Поднепровье. Он защищал Русь от нашествия врагов с запада, на его долю во все времена выпадало самое большое число вражеских осад и боев, включая жестокие сражения в ходе Великой Отечественной войны. Станислав правил в Смоленске недолго и умер еще при жизни своего отца.

Управлять Псковом Владимир поставил Судислава — сына Адели, век которого оказался долгим, а судьба — незавидной. По смерти Владимира Святославича после жестокой и длительной распри из-за власти на киевском престоле утвердился Ярослав, который вскоре взял под свою руку Новгород и Псков. В связи с этим Судислава пришлось сместить. Хотя за ним и не числилось никакой вины перед братом, Ярослав обвинил его то ли в измене, то ли в намерениях захватить великокняжеский престол и засадил беднягу в поруб (подобие глубокого колодца, сделанного из бревен), в котором тот и просидел 24 года. После смерти Ярослава он был выпущен своими племянниками Изяславом, Святославом и Всеволодом, взявшими с него клятву не претендовать на место киевского князя. После этого его постригли в монахи и отправили в один из новгородских монастырей, где Судислав тихо умер в 1064 году.

Труднее всего пришлось со Святополком, смотревшим волком на отчима и своих многочисленных братьев. Послать слишком далеко — опасно: можно ожидать чего угодно с его стороны. Оставить в Киеве — тоже не выход. Князь решил направить приемного сына в Туров на Припяти: и не очень далеко, и не слишком близко. Правда, этот город был чрезвычайно важным как форпост в системе крепостей, защищавших западные червенские города Червен и Перемышль от постоянных военных рейдов поляков. Если бы Владимир Святославич не торопился и хорошенько подумал, то вряд ли совершил такой опрометчивый шаг. Как только Святополк обосновался в Турове, он тут же изменил своему патрону, вступив в сговор с польским королем, который свел его со своей дочерью в надежде поженить их и таким образом заполучить червенские земли и города.

Святополк, по-видимому, хорошо осведомленный об истории убийства своего отца — киевского князя Прополка, проникся лютой ненавистью к названому отцу и братьям. Он стал злым роком княжеского семейства, да и всей Киевской Руси: захватив после смерти Владимира киевский престол, узурпатор организовал нашествие на русские земли войск своего тестя — короля поляков Болеслава. Поставив цель истребить всех своих братьев, Святополк сумел погубить трех из них — Святослава, посаженного отцом в древлянской земле, и двух, младших — Бориса и Глеба, сыновей царицы Анны. За все злодеяния ему дали прозвище Окаянный. Три года между ним и Ярославом шла кровопролитная жестокая война, и только после битвы на реке Альте, на том самом месте, где был убит Борис, он потерпел окончательное поражение, бежал и сгинул где-то между «ляхами и чехами». Описание сражения и бесславной гибели Святополка Окаянного, коварного братоубийцы, приводится в «Повести временных лет».

«В год 6527 (1019). Пришел Святополк с печенегами в силе грозной, и Ярослав собрал множество воинов и вышел против него на Альту. Ярослав стал на место, где убили Бориса, и, воздев руки к небу, сказал: «Кровь брата моего вопиет к тебе, владыка! Отомсти за кровь праведника сего, как отомстил ты за кровь Авеля, возложив на Каина стенание и трепет: так возложи и на этого».