Слово о Маяковском

Романтическая мечта о подвиге, волновавшая Маяковского с самых первых его выступлений, но окрашивавшаяся порой в тона жертвенности, апостольства, с укреплением на позициях ленинизма выступает как реальная черта эпохи социалистического созидания. Именно эту особенность эпохи поэт стремится запечатлеть в поэме «Хорошо!» — Октябрьской поэме (1927 г.).

* * *

В поэме «Хорошо!» нашел особенно широкое применение принцип изображения советской действительности в диалектическом единстве героического и повседневного. Точнее — героического в повседневном, обыденном. «Я дни беру из ряда дней, что с тыщей дней в родне. Из серой полосы деньки…» Тыщи дней — это десять послеоктябрьских лет. И почти каждый серенький день достоин войти в историю.

«Хорошо!» тоже поэма о любви. О любви к родине, преображенной революцией. О преданности народу, ее совершившему. И о надежде, что история, которую отныне творят народ, ленинская партия, не будет больше безразлична к судьбе человека.

Как увековечить всё это? Нужны новые поэтические формы. Потому-то решительно заявляет поэт:

Ни былин,
                ни эпосов,
                                 ни эпопей.
Телеграммой
                        лети,
                                строфа!
Воспаленной губой
                                 припади
                                               и попей
из реки
             по имени — «Факт».

Установка на героику будней подсказала свои способы повествования и изображения. Один из принципов четко сформулировал сам автор: «Героически просто, как наше сегодня». Это значит: никакой стилизации, поэтическое следует извлекать из самой действительности, а не накладывать на нее готовые формы.

Этот день
                 воспевать
                                  никого не наймем.
Мы
     распнем
                    карандаш на листе,
чтобы шелест страниц,
                                       как шелест знамен,
надо лбами
                    годов
                              шелестел.

Критика 20-х годов увидела в поэме отражение лефовской теории «литературы факта». Между тем лефовское обоснование «литературы факта» и ориентация Маяковского на факт — явления принципиально разные. Сердцевину лефовской концепции составлял старый футуристический тезис о вреде художественного наследия, прежде всего реалистического, с его принципом типизации. Ориентация на факты, пренебрежение к реалистическому обобщению, какой бы искренней любовью к единичным, неповторимым проявлениям революции все это ни мотивировалось, угрожало перевести литературу с позиций реализма, на которых она уже прочно стояла к концу первого послеоктябрьского десятилетия, на позиции натурализма. Маяковский знал цену такому «реализму на подножном корму». Эти его крылатые слова — своего рода корректив и к лефовской теории. Для большого художника, обладающего не только собственным видением мира, но и стремящегося осмыслить явления политически, философски, этически (а Маяковский — поэт обнаженной сердечности и большой, страстной, взыскующей мысли), ориентация на факт — один из путей углубления, конкретизации представлений о действительности. Все зависит от того, как факт осмыслить. Мы и сейчас предпочитаем правдивое освещение фактов их поверхностной беллетризации.

У Маяковского события (факты) революции и послеоктябрьской истории страны, даже самые незначительные (подобно щепотке соли, подаренной поэтом сестре) высвечены мыслью, служат утверждению большой поэтической идеи. В поэме «Хорошо!» — это идея возникновения нового, дотоле неизвестного человечеству государства, ставшего для трудящихся подлинным отечеством.

Оно еще очень молодо, отечество трудового народа. Об этом напоминают неназойливо вкрапленные в ткань поэмы ассоциации с юностью, молодостью (образ ребенка на субботнике, метафоры: земля молодости, страна — подросток, весна человечества).

Такой подход к фактам действительности имел принципиальное значение. Реализм поэмы «Хорошо!» — это реализм утверждения действительного мира, прекрасного и справедливого. Мира социализма. «Тенденциозный реализм» в такой творческой, поэтической интерпретации войдет в искусство социалистического реализма как одно из основополагающих стилевых течений.

Противники Маяковского, не поняв и не приняв сложное, диалектическое движение его поэтической мысли, охарактеризовали поэму как «лефовскую одопись». Пройдет несколько лет, и Н. Тихонов скажет: «Оды Маяковского были явлением новым и исключительным»[9]. Но уже по выходе поэмы А. Луначарский определил ее «как великолепную фанфару в честь нашего праздника, где нет ни одной фальшивой ноты»[10].