Каждый опыт клонится к подтверждению какой-нибудь гипотезы, а она, в свою очередь, не что иное, как догадка относительно условий или причин какого-нибудь естественного явления. Самые изобретательные и топкие экспериментаторы, в широком смысле этого слова, те, кто дают полный простор своему необузданному воображению и отыскивают связь между самыми отдаленными понятиями. Даже и тогда, когда эти сопоставления отдаленных понятий грубы и химеричны, они могут доставить другим счастливый случай для великих и важных открытий, до которых никогда не додумались бы рассудительные, медлительные и трусливые «умы».
Мысль — только вспышка света… Но эта вспышка — все.
Уже давно никто не помышляет больше опережать опыт или строить целое мироздание на основании нескольких незрелых гипотез. От всех этих построений, которыми наивно удовлетворялись еще столетие тому назад, ныне не осталось ничего кроме развалин.
Наблюдения и опыты немы, их должно объяснить, им должно дать значение, без того они будут лежать без пользы в науке; в свою очередь, каждое умозрение должно проверяться и отражаться каким-либо фактом.
Тысячи путей ведут к заблуждению, к истине — только один.
Ум не расстается с истинами, которые он считает для себя доказанными.
Из всех услуг, какие могут быть оказаны науке, величайшая — введение в ее обиход новых идей…
Единственным критерием, по которому я могу судить о действительной важности новой идеи, является чувство ужаса, которое охватывает меня.
Мы полагаем, что во всякой истине всегда есть нечто ложное и что сходство между истиной и ложью столь велико, что нет такого отличительного признака, на основании которого можно было бы судить наверняка.
В настоящее время известно, что наука не может вырасти на основе одного только опыта и что при построении науки мы вынуждены прибегать к свободно создаваемым понятиям, пригодность которых можно a posteriori проверить опытным путем.
Поиск, опыт
Искра научного творчества вспыхивает лишь тогда, когда интерес к данному вопросу, пусть даже очень специальному и далекому от житейской повседневности, достигает того критического уровня, при котором не заниматься этим вопросом человек уже не может, когда сам вопрос и стремление его решить овладевают им совершенно.