Слово о полку Игореве

Обращаясь к Дону, жена Микулы Васильевича Марья говорит, что он пробил «берези харалужныя» (К-Б). По мнению Н. К. Гудзия, это — «явно бессмысленное выражение», ибо слово «харалужныя» «представляет собой противоестественный эпитет к „берези“ и без понимания попало сюда из „Слова“, где идет речь о харалужных мечах».[Гудзий. По поводу ревизии. С. 87. Д. С. Лихачеву также «что такое „берези хараужныя“ или „харалужные“ — совершенно неясно» (Лихачев. Черты подражательности «Задонщины». С. 98).] Но чтение списка К-Б отнюдь не бессмысленно. «Берези харалужные» следует переводить «берега гибельные» (от чагатайского «хараблиг», гибель).[Ржига В. Ф. Восток в «Слове о полку Игореве» // «Слово о полку Игореве». М., 1947. С. 178–182; Mazon A. La Campagne d’Outre-Don de 1380. P. 25; См. также: Радлов В. В. Опыт словаря тюркских наречий. СПб., 1899. Т. 2. Стб. 1667–1668. Пропуск надстрочного «л» в слове «хара<л>ужные» списка К-Б — обычная описка в рукописях XV–XVII вв., ср. там же: «копия харалужныя».] Именно из этого выражения произошли «горы каменые» И1 и сходных (ведь создатель первоначальной Задонщины Софоний был по происхождению выходцем из татарской среды[Седельников. Где была написана «Задонщина»? С. 535–536; Ржига В. Ф. О Софонии Рязанце//Повести. С. 401–405.] и его знакомство с восточными языками более чем вероятно). К тому же в обеих редакциях есть выражение «копия харалужныя» (гибельные).[Наконечники копий XI–XIV вв., во всяком случае в Прибалтике, делались из дамасской стали (Аптейп А. К. Наконечники копий из сварочной узорчатой (дамасской) стали в древней Прибалтике//Советская археология. 1963. № 4. С. 167–178). Поэтому вряд ли можно считать (как это делает А. В. Арциховский), что «копья харалужные» Задонщины «подозрительны» (Обсуждение одной концепции. С. 138).] В К-Б оно координирует с харалужными берегами, а в списках Пространной редакции как бы повисает в воздухе.

Чтение «берези харалужные» можно признать по сравнению с «горами каменными» первичным и по текстологическим причинам. Д. С. Лихачев справедливо пишет: «В текстологической практике более трудному чтению (lectio difficilio) приходится обычно отдавать предпочтение, считая его более древним, так как естественнее допустить образование легкого чтения из трудного, чем трудного из легкого».[Лихачев Д. С. К вопросу о реконструкциях древнерусских текстов//Исторический архив. 1957. № 6. С. 164.]

Если считать, что «горы каменныя» в Задонщине появились под влиянием Слова о полку Игореве и лишь позднее были заменены «харалужными берегами», то нам придется столкнуться и еще с некоторыми трудностями. В самом деле, почему современник и очевидец битвы 1380 г., упоминая о «горах каменных», обнаружил полное незнание места, где происходило побоище? Зачем понадобилась позднейшему редактору замена понятного образа «каменных гор» на столь вычурный, как «харалужные берега»? Но может быть, замена была произведена для придания памятнику большей образности? Тоже сомнительно. Откуда вообще автору могло быть известно значение столь редкого слова — «харалужные»? Упоминание в Задонщине «харалужных копий» не дало бы ему прочной опоры для создания образа «харалужных (гибельных) берегов». Словом, допущение первичности чтения «горы каменные» ведет к стольким несуразицам, что от него приходится отказаться.

«Горы каменыа» на Дону автор Пространной Задонщины ассоциировал с «берегами харалужными» под влиянием Никоновской летописи, где он нашел это наименование в Хождении Пимена (1389 г.) в Царьград при рассказе о путешествии его по Дону.[ПСРЛ. Т. 11. С. 96.] Мы помним, что в фрагменте № 8 также могут быть обнаружены следы знакомства составителя Пространной Задонщины с этим Хождением («Межу Чюровым и Михайловым»).