Слово о полку Игореве — подделка тысячелетия

К. Д. Кавелин еще со студенческих лет (1835—1839 годы) активно посещал салон Елагиной. Тогда же он сблизился с ее сыновьями Петром Васильевичем и Иваном Васильевичем Киреевскими, которые были его товарищами по Московскому университету, а в дальнейшем – и с остальными знаменитыми духовными вождями славянофильского направления: А. С. Хомяковым, К. С. Аксаковым, Ю. С. Самариным. По его мнению, славянофильский салон Елагиной и другие литературные кружки сформировали главные начала русской общественной мысли. Именно ему принадлежит широко известный рефрен: «В последние годы царствования Императора Александра I и в продолжение всего царствования Императора Николая, когда литературные кружки играли такую важную роль, салон Авдотьи Петровны Елагиной в Москве был средоточием всей русской интеллигенции, всего, что было у нас самого просвещенного, литературно и научно образованного». За все это продолжительное время под ее глазами составлялись в Москве литературные кружки, сменялись московские литературные направления, задумывались литературные и научные предприятия, совершались различные переходы русской мысли. Невозможно писать историю русского литературного и научного движения за это время, не встречаясь на каждом шагу с именем Авдотьи Петровны. В литературных кружках и салонах зарождалась, воспитывалась, созревала и развивалась тогда русская мысль, подготовлялись к литературной ненаучной деятельности нарождавшиеся русские поколения»[212]. Литературному салону А. П. Елагиной, опять-таки по словам самого Кавелина, «он обязан направлением всей своей последующей жизни и лучшими пониманиями». А. П. Елагина была высокообразованной женщиной, получив прекрасное домашнее образование и воспитание, ей довелось с юных лет и до старости жить «в самой образованной среде: вокруг нее в течение долгих лет группировалось несколько поколений русских литераторов, ученых, поэтов, художников, публицистов»[213]. (курсив мой. – А. К.)

Трудно себе представить, чтобы А. С. Пушкин и К. Д. Кавелин – постоянные завсегдатаи салона Елагиной – ни разу не встретились и Кавелину ничего об этих встречах не запомнилось, чтобы написать об этом в своих мемуарах. Разгадку такого отношения Кавелина к Пушкину можно поискать в особенностях отношений между родителями и взрослыми сыном, блестяще закончившим в 1839 году Московский университет кандидатом права и с получением золотой медали. В этом плане характерен следующий эпизод его послеуниверситетской жизни.

«До 1842 года К. Д. Кавелин жил в Москве при своих родителях, сдав в 1840 году экзамен на магистра гражданского права и вращаясь в московских университетских и литературных кружках и еще усерднее посещая литературные салоны, из которых кроме салона Елагиной сильное влияние на склад его мыслей оказали салоны П. А. Чаадаева и А. С. Хомякова, соответственно вождей западников и славянофилов того времени. Особенно сблизился он тогда с замечательным в истории русской мысли деятелем Т. Н. Грановским, профессором истории Московского университета, начавшего свои чтения осенью 1839 года. Это сближение, основанное на родственных чертах Грановского и Кавелина в организации их духовной природы и характера, перешло со временем в самую тесную между ними дружбу и со стороны Кавелина доходило почти до культа.

Кавелина влекло к университетской кафедре, но он встретил сильное препятствие в своей семье. Отец его считал в это время занятия наукой, основанной на зловредном гегельянстве, опасным вольнодумством, а мать, следуя шаблонному светскому понимаю того времени «карьеры», считала для своего сына, потомственного дворянина, унизительной профессуру, годную, по ее мнению, только для «разночинцев». С отцом К. Д. Кавелин еще мог побороться, но Шарлотта Ивановна была женщина с таким характером, что он вынужден был ей уступить. В 1842 году он переехал в Петербург и поступил на службу в Министерство Юстиции»[214].

Похоже, что Константин Дмитриевич «уступил» своему отцу и в том, чтобы никогда не упоминать в своих трудах имя А. С. Пушкина, которого Дмитрий Александрович «почитал» за личного врага, не простив ему «Кавелина-дурачка». Поэтому тщетными оказались наши усилия по поиску воспоминаний К. А. Кавелина об «исторической» встрече Пушкина и Каченовского в аудитории Московского университета 27 сентября 1832 года.

Наш экскурс несколько затянулся, но вам предстоит еще немного потерпеть, поскольку мы вплотную приблизились к исторической черте, когда с большой степенью вероятности можно «вычислить» автора «Слова о полку Игореве». При этом придется сделать еще одно отступление по пути к намеченной цели.

Речь идет о неожиданной встрече с доктором медицины (назовем его «N») – специалистом одновременно двух медицинских специальностей – невропатологии и сексопатологии.