Слово о полку Игореве — подделка тысячелетия

«Трояновый път» соединяет Белград и Софию с Константинополем. Названия с именем Трояна бытуют в Болгарии, Сербии, Румынии, Польше и Чехии, а также на Украине (например, у Белой Церкви – Троянов яр). В Смоленской губернии было село Трояны, «Змиевые валы» на северном берегу реки Стучны в Киевской земле уже в XVII веке книжные люди называли «Траяновыми валами». Есть мнение (А. Бодур), что «путь Траяна» – это звездный Млечный путь, идущий из глубины веков. Путь Траяна (Traian via strata) упоминается в одном словаре (около 1670 года), как дорога по ущелью Балкан, проложенная Римским императором Траяном и идущая от Дуная и Днестра до Днепра[244]. Именно эту дорогу и имели в виду солдатская песня о Кагульской победе в 1770 году и «Слово». Больше ни в одном русском произведении ни дороги, ни пути, ни тропы Трояна не обнаружено. «О том, что в «Слове» речь идет о Трояновой дороге, – убежден А. А. Зимин, – говорят и контексты упоминаний о Траяне. Сам путь «въ тропу Трояню чресъ поля на горы» соответствует пути с Украины на Карпаты. Когда обида «дѣвою» вступает «на землю Трояню», то тем самым автор как бы намекает, что именно на Балканах в ходе войны с турками русские воины должны отомстить «За обиду сего времени». А когда в конце «Слова» «дѣвици» радостно «поютъ на Дунаи», то они не только радуются возвращению князя Игоря, но как бы прославляют доблесть русских воинов, одержавших много столетий позже победы на Дунае. В XII веке певцу Игоря ни отправлять «дѣв» на Дунай, ни говорить о поющих на Дунае копьях не было ни малейшего смысла.

Сентенция «Слова» в том, что Ярослав Осмомысл «суды рядил» до Дуная, противоречит реальным пределам, на которые распространялась в конце XII века власть галицкого князя. Однако в условиях конца XVIII века это могло означать стремление автора показать, что Древняя Русь распространялась до Дуная, то есть до тех территорий, на которых русские войска в это время вели ожесточенную войну с турецкими»[245].

На основании вышеприведенных рассуждений А. А. Зимин делает однозначный вывод, что «Слово о полку Игореве» написано не ранее 1770 года, то есть до сражения русских войск на Кагуле, а автором его является Иоиль, хорошо знавший полководца Румянцева, получившего в результате одержанных на Дунае побед в русско-турецкой войне титул Задунайский. На это же намекает Ф. А. Эмин в своей «Истории», поскольку политические страсти 70-х годов XVIII века, острота русско-турецких отношений этого периода не могли не сказаться на его рассказе о походе князя Игоря.

В Лаврентьевской летописи есть такой фрагмент: после первого сражения русские князья похваляются на повергнутых «в пятокъ» половецких вежах, говоря, что их предшественники, отправляясь в поход против половцев, не заходили так далеко в степь, а бились «зря на Переяславль». Этот мотив похвальбы отразился во всех рассказах, восходящих в Лаврентьевской летописи. Эмин переосмысляет этот эпизод с упоминанием уже не города Переяславля, а Кафы (Феодосии): «Предки наши всегда мысленный их взор обращали даже к Кафе»[246].

Таким образом, в изложении древней истории Эмин вносит в текст политические интересы современности: когда он писал свою «Историю», шла русско-турецкая война за присоединение Крыма (при этом следует иметь в виду, что Иоиль мог разделять взгляды Эмина в силу их близкого знакомства).

Автор «Слова» прекрасно знал растительность и животный мир Украины. В «Слове» животные упоминаются свыше 80 раз, причем преобладают среди них охотничьи звери и птицы. Еще в XVIII веке на Черниговщине были известны цехи гоголятников, соколятников и других охотников. Крупных быков на Украине называли, как в «Слове», «турами», а чайку – «зігзічкой». Все более укрепляясь в своем мнении, что автором «Слова» мог быть отец Иоиль, А. А. Зимин утверждает, что, «прожив около 30 лет на Украине, Иван Быковский прекрасно знал флору и фауну Украины и мог описать ее в поэтическом творении»[247].

В «Слове» упоминается о «готских девах» («Се бо Готские красные дѣвы въспѣша на брезѣ синему морю»). В Крыму в XII веке существовала Готская епархия, сохранившаяся до 1781 года под именем «Готфийская митрополия», когда умер последний ее митрополит Игнатий через 10 лет после вступления русских войск в Таврию. Отсюда А. А. Зимин заключает, настаивая на том, что именно Иоиль был автором «Слова»: «Архимандриту Черниговского монастыря Иоилю, конечно, о «Готфийской митрополии» было хорошо известно. Это, в свою очередь, могло дать основание поэтическому образу «готских дѣв» в “Слове”»[248].

Если Иоиль действительно был автором «Слова», то черниговский период его жизни (более 10 лет) был самым удобным временем по собиранию материала для этой работы и написания поэмы.