Слово о смерти. Слово о человеке

Во дни юности моей я стремился в глубокие пустыни. Се удалихся бегая, и водворихся в пустыни: чаях Бога спасающаго мя от малодушия, которым обличается в человеке недостаток благодатного развития и от бури страстей, воздвигаемой обманчивыми и скорогибнущими прелестями мира948. Монашество нравилось и нравится мне само по себе! Но я вовсе не мыслил о служении Церкви в каком бы то ни было сане священства. Быть епископом949 своего сердца, и приносить в жертву Христу помышления и чувствования, освященные Духом: вот высота, к которой привлекались мои взоры.

Недолго пользовался я свободою юности: вскоре был опоясан и окован непостижимым Божественным промыслом. Всемогущая десница Его, в противоположность предположению моему, внезапно восхитила меня из глуши лесов и пустынь, — поставила в обитель преподобного Сергия, на берег моря, на берег моря житейского, великого и пространного950. Трудно испытывать пути Божии! Только Дух Божий испытует глубины Божии951. Просвещенные Духом, святые наставники монашества утверждают, что для новоначальных иноков опасно глубокое уединение, в котором они могут удобно впасть в мечтательность и самомнение, что им необходимо, как училище и врачебница, общество человеческое. При многоразличных столкновениях с ближними обнаруживаются для инока его страсти, таящиеся от него самого в сокровенностях сердца, и врачуются всесильным врачевством: учением Христовым952.

Всматриваясь в недуги души моей, признавал я такое положение существенно нужным для меня. Но как объясню себе то призвание, которым вы, священнейшие отцы, ныне призываете меня? Что обрели вы во мне, и что я могу представить вам, кроме множества недостатков моих? Страшен для меня сан епископа при мысли о немощи моей. Страшусь, чтоб вместо назидания не принести мне соблазна братиям моим и не уготовать себе большего осуждения на суде Христовом. Счел бы я более верным для спасения моего и более сообразным с силами моими провести остаток дней моих, как и начало их, в безмолвии пустынь, в созерцании греха моего.

И опять я страшусь!... Страшусь воли моей, чтоб последуя ей не последовать вместо Бога самому себе и тем не навлечь на себя непредвидимого бедствия953. Тесно ми отвсюду!954 В недоумении моем отрицаюсь себя, предаю и временную и вечную участь мою в руце Бога моего. Связанный избранием вашим и повелением Августейшего помазанника Божия, с покорностью и трепетом преклоняю главу под бремя, могущее сокрушить недостойного.

Не преставайте укреплять меня назиданиями вашими! Не отриньте, когда по завещанию Святого Духа, приду к вам за словом разума, за словом душеспасительным. Дух Святой заповедал: вопроси отца твоего, и возвестит тебе, старцы твоя, и рекут тебе955. Простирая на меня руки, чтоб облачить меня великим саном архиерейства, прострите их и молитвенно о мне к Богу, являющему силу Свою в слабости человеческой. Что ж касается до меня, то я, в сей грозный для меня час, ищу успокоения совести моей, и нахожу его в безусловной преданности воле Божией, в сознании и исповедании пред вами обилия моих немощей.

СЛОВО О ЧЕЛОВЕКЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ К ИЗДАНИЮ 1995 г.

Автор данного труда — епископ Игнатий (Брянчанинов) (1807-1867), известный русский подвижник и духовный писатель XIX века. Его сочинения, изданные еще при жизни святителя и переизданные в пяти томах в 1886 г., привлекают внимание глубоким знанием Священного Писания и творений святых отцов Православной Церкви, творчески переработанных и осмысленных применительно к духовным запросам современности. Написанные к тому же с незаурядным литературным мастерством, произведения святителя представляют собой ценное пособие для всех желающих проходить узкий и тернистый путь опытного Богопознания. Данное сочинение — «Слово о человеке» — не вошло в пятитомное издание и вообще до сего времени оставалось неизвестным. Оно принадлежит к числу немногих творений святителя, имеющих философско-догматический характер и излагающих вероучительные истины в систематическом порядке. Этот труд епископа Игнатия можно назвать очерком по христианской антропологии.