Слово о смерти

Этого не осмелился сказать об отношении к князю мира сего Петр, который удостоился слышать: еже аще свяжеши на земли, будет связано на небесех; и еже аще разрешиши на земли, будет разрешено на небесех896. Этого не смел говорить Павел, который прежде смерти своей был восхищен до таинств третьего неба897. Этого не смел сказать о себе даже Иоанн, который по особенной любви возлежал во время вечери на персях своего Искупителя898. Пророк говорит: Се бо, в беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя899; из этого следует, что без виновности не может быть тот, кто пришел в мир с виновностью. По сей-то причине тот же пророк говорит: не оправдится пред Тобою всяк живый900. По сей-то причине и Соломон говорит: несть человек праведен на земли, иже сотворит благое и не согрешит901. По этой причине и Иоанн говорит: Аще речем, яко греха не имамы, себе прельщаем, и истины несть в нас902. Поэтому и Иаков говорит: много согрешаем вси903.

Как все — это известно всем — зачаты от услаждения плоти, то, без всякого сомнения, князь мира сего имел нечто свое во всех: или в их делах, или в словах, или в помышлениях. Но он не мог ни похитить их после, ни держать их прежде, потому что освободил их от долгов их Тот, Кто, без долга, заплатил за нас долг смерти, чтоб наши долги врагу нашему не задерживали нас, потому что за нас посредник Бога и человеков, Человек Христос Иисус, даром отдал ему то, чем не был должен. Нас освободил от должной душевной смерти Тот, Кто заплатил за нас смертью телесною, которою не был должен. По этой причине Он говорит: грядет сего мира князь, и во Мне не имать ничесоже. — Должно нам заботиться и с обильными ежедневными слезами помышлять о том, сколь свирепый, сколь страшный князь мира сего придет в день кончины нашей, отыскивая в нас дела свои, если он приходил даже к Господу, умирающему плотию, и отыскивал чего-либо в Том, в Ком не мог найти ничего.

Итак, что будем говорить, что делать мы, несчастные, которые впали в бесчисленные грехи? Что скажем врагу, отыскивающему и находящему много своего в нас, если не то только, что у нас есть известное прибежище и твердая надежда, потому что мы одно совершили вместе с Тем, в Ком князь мира сего и отыскивал что-либо свое, и не мог найти чего-либо своего? Потому что Он только свободен среди умерших904, потому что мы разрешаемся от рабства греховного к истинной свободе, соединяясь с Тем, Кто свободен один. Известно — и мы не можем отвергать, но искренно признаемся, — что князь мира сего имеет в нас многое, но, несмотря на то, он уже не имеет силы похищать нас во время смерти нашей, потому что мы соделались членами Того, в Ком тот не имеет ничего»905.

«Некоторая монахиня по имени Редемпта имела двух учениц, из которых одна называлась Ромулою. Ромула была поражена параличом и в совершенном расслаблении лежала на постели в продолжение многих лет, перенося болезнь с терпением и занимаясь тщательно молитвою. В одну ночь Ромула внезапно призвала к себе Редемпту словами:

— Мать моя! Подойди ко мне, мать моя! Подойди ко мне.

Немедленно подошла Редемпта к одру болящей, пригласив с собою и другую ученицу. Когда они среди ночи стояли у постели, на которой лежала Ромула, — свет с неба наполнил все пространство келлии и засиял блеск толикой славы, что сердца предстоящих проник неизреченный ужас. Они услышали звуки как бы от какого входящего множества; дверь келлии потряслась, как бы от напора толпы, спешившей войти. Ощущая множество входящих, от чрезвычайного страха и света не могли видеть ничего: сжимал глаза их и страх, и ослепляла яркость непомерного света. За явлением света немедленно последовала воня дивного благоухания, и душу их, устрашенную явившимся светом, успокоила приятность запаха. Но когда они не могли выносить, тогда Ромула начала ласковым голосом утешать трепещущую Редемпту, свою наставницу, говоря:

— Мать моя! Не бойся: я еще не умираю.