Слово о смерти

Ограничиваемся исчислением этих видений, как существенно нужных и скоро соделывающихся доступными для рачительного инока; исчисление заключим словами преподобного Максима Исповедника: «Невозможно уму (то есть духу) достигнуть бесстрастия от одного деяния (то есть от одних телесных подвигов), если не приемлют его многие и различные видения»164. Слово приемлют показывает, что эти видения не суть, как созерцания, произвольные состояния или сочинения ума; можно слово приемлют перевести словом посетят. Весьма естественно духу нашему стяжание бесстрастия, когда ощущения падшего естества заменятся ощущениями духовными, последующими и сопутствующими умилению, а разум естества падшего заменится духовным разумом, образующимся из понятий, доставляемых духовными видениями.

Чтоб отвлечь нас от жительства по евангельским заповедям, от христоподражательного смирения, от умиления, от духовного видения, от освобождения из рабства страстей или от бесстрастия, от воскресения душою, чтоб удержать в слепоте, в смерти, в плену у себя, падшие духи ведут с подвижниками ожесточенную брань. В этой брани истощают всю свойственную им злобу, все свойственное им лукавство. Лукавство и злоба названы здесь свойственными падшим духам не потому, чтоб они даны им были при сотворении, — нет! Падшие духи были сотворены добрыми, чуждыми зла, как мы это уже знаем из учения Антония Великого, — потому что они произвольным падением своим усвоили себе зло, соделались чуждыми добра.

Повторяем сказанное выше: падение человеков состоит в смешении добра со злом, падение демонов — в полном отвержении добра, в полном усвоении зла165. Ко всем заповедем Твоим направляхся, всяк путь неправды возненавидел166, говорит Святой Дух о руководстве Своем человека ко спасению; так, в противоположность этому, дух злобы противодействует всякой заповеди Нового Завета, ненавидит всякий образ богоугодного жительства. Но в этом-то противодействовании евангельским заповедям, в содействии всем греховным наклонностям изучаются подвижником благочестия падшие духи, усматриваются им, познаются.

При познании духов, приобретенном этим средством, чувственное видение духов, если оно допустится, только пополняет познание. Точно таким образом получается познание о человеке: существенное познание человека приобретается изучением его образа мыслей и чувствований, его образа действий; чем такое изучение будет подробнее, тем познание делается определеннее. Знакомством лицом к лицу пополняется это познание; одно личное же знакомство не имеет почти никакого значения в отношении к существенному знанию человека.

Падшие духи действуют на нас различными помыслами, различными мечтаниями, различными прикосновениями. В этих действиях своих они усматриваются и изучаются. О всех этих действиях упоминает Священное Писание. Святое Евангелие изображает диавола сперва вложившим в сердце Иуды Искариотского мысль о предании Богочеловека167, потом — взошедшим в Иуду168. Из Евангелия явствует, что Иуда имел наклонность к сребролюбию169 и, вопреки заповедям Господа, начал удовлетворять влечениям этой страсти, прикрываясь благовидным, но в сущности лукавым попечением о нищих. На основании этой страсти диавол начал внушать ему мысль о предательстве; когда Иуда усвоил диавольскую мысль себе и решился привести ее в исполнение, тогда диавол вполне возобладал им. «Смотри, — говорит блаженный Феофилакт, — взошел в него сатана, то есть взошел в самое сердце, объял душу. Прежде он стужал ему извне страстью сребролюбия; ныне окончательно овладел им».

Страшно согласиться с помыслом диавольским: за такое согласие Бог отступает от человека, и человек погибает. Это случилось с Ананиею и Сапфирою, упоминаемыми в Апостольских Деяниях, которые, по принятому ими внушению диавола, согласились солгать пред Духом Святым и немедленно по преступлении поражены были смертью. Анание, сказал святой апостол Петр, почто исполни сатана сердце твое солгати Духу Святому и утаити от цены села?170 Что мечтаниями искушает диавол человека, это видно из искушения диаволом Богочеловека: диавол показал Господу все земные царства и славу их в часе времени171, то есть в мечтании.