Слово Оберона

И ведь кого винить? Некого винить. Сама пошла, сама напросилась. Не послушала Оберона (а ведь могла бы припомнить, чем такое непослушание обычно кончается). Может, ещё не поздно вернуться в пещеру, дойти до Печати и сбежать из этого неуютного мира?

— Ключ потеряла? — спросил Уйма. Волнистый меч он взял с собой и держал теперь под мышкой, как огромный градусник.

Я так устала, что даже не вздрогнула в очередной раз. Восковой отпечаток Гарольдова пальца лежал в глубине кармана, я и без Уймы проверяла его каждую секунду.

— Ты не нагрей его. А то размажется, и всё.

Поучи меня, подумала я сумрачно.

Мешал плащ. Мешали сапоги. Даже посох казался слишком большим и тяжёлым. Я опиралась на него, как старец на клюку. И повелитель людоедов из меня, если честно, не вышел. Всего несколько часов мы провели за Ведьминой Печатью, но Уйма уже полностью утвердил своё главенство — по праву сильного. Более того: захоти он сожрать меня прямо здесь и немедленно, я бы даже не удивилась, наверное.

— Сейчас, — сказал Уйма, чуть различимо усмехаясь в бороду, — нас встретят, как дорогих гостей. Накормят мясом. Напоят. И уложат спать.

Он издевался. Он издевался надо мной почти всегда, когда говорил.

— Это же ты захотел идти в замок, — сказала я, хоть это было неправдой. Мы оба захотели идти в замок. Куда ещё?

Уйма со свистом втянул в себя воздух — засмеялся. В этот момент в воротах открылось окошечко.

— Кто там? — в голосе не было ни радости, ни гостеприимства.

— Друзья, — отозвался Уйма, прежде чем я успела открыть рот.

— Ждите… Окошечко закрылось.

— Почему «друзья»? — спросила я шёпотом.

— Потому что или друзья, или враги. Он бы тебя кипящим маслом со стены — и жритраву.

Я попятилась от ворот. Запрокинула голову. Прямо над нами в самом деле нависал глиняный раструб.

— Давай отойдём.

— Если друзья, — резонно возразил людоед, — то стой и жди.

— А если здесь нет принцев?

— Значит, нет.

— А если…

— А если глаз отвалится и в кишки провалится? Ты вот что, маг дороги. Никому не говори, откуда мы. И про ключ молчи.

В этот момент заскрипели ворота.

* * *

В длинной полутёмной комнате сидели кружком люди. Живые, насколько я могла судить. Воины в доспехах, среди них, к моему удивлению, две плечистых женщины. Старичок, лысый и бородатый. Ещё кто-то — я не успела рассмотреть.

Они сидели, не сводя глаз с трупа, который валялся на мозаичном каменном полу. Я испугалась.

Мёртвый мужчина лежал, глядя в потолок стеклянными голубыми глазами. Его кружевная рубаха была наполовину белая, наполовину тёмно-красная. Из окровавленной груди торчал не то кинжал, не то стилет — я увидела рукоятку и быстро отвела глаза. Ну надо же, попали как раз на похороны.

— Садитесь, — сказал пожилой стражник, который нас привёл.

Уйма, ни о чём не спрашивая, опустился на пол. Я присела рядом на корточки. Это что, у них такой обряд похоронный? Сидеть и пялиться на павшего воина? Но этот, кажется, погиб не в бою — скорее, его в постели предательски подрезали.

Может, это был принц? Единственный принц здешних мест?

От жажды у меня растрескались губы. Перед глазами темнело. И вот, когда я уже готова была сдаться и грохнуться в обморок рядом с бездыханным телом, труп вдруг мигнул.

Никто не удивился. Никто не испугался. По комнате прошёл радостный шепоток, и многие вздохнули с облегчением.

Труп мигнул ещё раз. Приподнялся на локте. Протёр глаза. Оглядел собравшихся. Взгляд его остановился на Уйме.

— Кто такой? — спросил он голосом большого начальника.

— Друг, — Уйма даже не мигнул.

— Будешь биться?

— Буду, — отозвался Уйма после едва ощутимой заминки. Бывший труп осклабился:

— Поглядим, как ты бьёшься…

Он сел и с натугой выдернул из груди стилет — я рассмотрела чёрное от крови треугольное лезвие. Его взгляд равнодушно скользнул по мне (посох, к счастью, лежал на полу за спиной широкого Уймы).

— А это кто?

— Слуга, — отозвался Уйма без зазрения совести. — Мальчишка.

Я поперхнулась и закашлялась. Рассудок мой жалобно кричал, что Уйма прав и нечего здесь размахивать посохом, но всё равно обида была ужасная. Вот так — из магов дороги к людоеду в мальчишки!

Бывший труп совершенно удовлетворился этим ответом и больше на меня не смотрел.

— Братья, — сказал он без всякого выражения, будто читая заученный текст. — Я с вами. А значит, мы победим… Если у вас есть хоть пара десятков солдат, — добавил он, внезапно засомневавшись.

— У нас почти сотня, Мастер-Генерал! — радостно сообщила одна из бронированных дам.

— На стены, — всё так же без выражения сказал Мастер-Генерал. — Все на стены! Это наш последний бой. Пусть атакуют.

* * *

В наступившей суете Уйма куда-то подевался. Я нашла себе уголок, села, пристроив посох в тёмном местечке, и задумалась: умирать сейчас или погодить?

Уйма появился минут через десять. Сперва я услышала чавканье, потом запах жареного мяса, наконец, в коридоре появился людоед. В правой руке у него был меч, в левой — огромная кость с остатками мяса. Не иначе, убил кого-то и доедает.

— Идём.

— Куда?

— Здесь кухня.

В проёме между двумя окнами Уйма остановился. Рванул со стены ветхую портьеру. Затрещали нитки.

— Ты чего?