Слово охотника

Леоф за ужином показал кулон, который отдала им его сестра. Девушка, как и другие, покрутила его в руках, открыла и пожала плечами. Лишь Мартон справился о её здоровье и довольно кивнул, узнав, что рана начала заживать. По словам Фециллы оружие, которое применил барон Дехасти, входило в список запрещённых. Оно имело вид небольшого кинжала, но на этом все сходства заканчивались. Материалом для клинка служили когти птицы-катиры, которые сами по себе были ядовиты и не позволяли ранам затягиваться. При ковке этого типа оружия, материл вымачивают в настое аназемы и концентрате крови самой катиры. Техника, с помощью которой изготовляют «катирану», ныне оказалась засекречена.

Во времена империи Алиарна оружие, которое при соприкосновении с плотью, разрывает её как клещи, было весьма распространённым орудием для пыток и казней. Позднее оно перешло в разряд запрещённых, так же, как и использование материалов самой птицы-катиры.

Несколько дней охотница спускалась из выделенной ей комнаты лишь на ужин. Фецилла бухтела о том, что такими темпами девушка не поправится, но принуждать ту ни к чему не собиралась. В один из таких вечеров в таверну ступил высокий подтянутый юноша в запылённой одежде.

— Фецилла Дехасти, — гаркнул он, — вам письмо!

Женщина вышла в зал, вытирая руки о подол фартука.

Парень смерил её взглядом:

— Документальное подтверждение имени рода есть?

Фецилла не успела и рта открыть, а из-за соседнего стола поднялся нетрезвый бугай и, двигаясь ведомыми только ему маршрутами, направился к гонцу. Надо отдать должное пареньку, он не стушевался и не отступил, даже когда большая мозолистая рука легла ему на плечо, а огромная рожа придвинулась к обветренному лицу. Мужик икнул и дыхнул в ухо прибывшему:

— Мой кулак — подтверждение. Отдай хозяйке её письмо, пока все зубы на месте.

Фецилла не вмешивалась, наблюдая за тем, как паренёк вначале краснеет, затем бледнеет, а потом зеленеет от тех запахов, что извергает на него посетитель «Дороги пряностей».

— Ваше письмо, госпожа Дехасти, — протянул юноша пухлый конверт, скреплённый синей печаткой. Печаткой самого короля.

Женщина приняла послание и, кивнув, вышла из залы.

— А теперь можно и выпить, — хлопнул мужчина гонца по спине и потащил к столу.

Мартон, наблюдавший за этой картиной, усмехнулся и почесал шею:

— Стало быть, нашей баронессе вернули титул?

— Или наоборот, — пожал плечами Гилиам, под хмурым взглядом Леофа. — Её могут вызвать в Главный совет на суд. Если Халфрэг Дехасти был важным звеном какой-то цепи, то виновных в его смерти найдут.

— Так быстро догадались? Неужели, кроме моей сестры нет подозреваемых?

— У неё был зуб на дядюшку, да и пропала она из города на то время, когда был убит барон. Тут не нужно быть гением или мудрецом.

— Я не уеду отсюда пока сестра не получит поместье и титул обратно, — будто кидая вызов, сказал Леоф.

— А ты думаешь мы просто так тут жопу отсиживаем? — буркнул Мартон и припал к кружке с элем.

— Так Лилиит же ранена, — неуверенно протянул сероглазый охотник.

Девушка улыбнулась:

— Будь моя воля, я бы никогда не провела столько времени в лежачем положении. Твоя сестра настояла.

В таверну зашёл уже знакомый охотникам бард, прошёл к одной из деревянных колонн, поддерживающих второй этаж. Он расстелил перед собой чистую тряпицу и снял со спины небольшую светло-коричневую лютню в цветастых узорах. А после прикоснулся к струнам.

Томас закрыл глаза и насвистывал мелодию, которую играл музыкант.

— А слова есть? — Драдер упёрся локтями в стол и с недовольством смотрел на смуглого охотника, будто наличие слов баллады зависело от него.

— Это очень старая мелодия, — заговорил Гилиам. — Одна из тех, что звучала на пиру богов ещё при существовании империи Алиарна. Слова когда-то были. Но знания и язык, на котором они произносились, стёрся из людской памяти, осталась только это.

По помещению растекалась лёгкая, как фиолетовые лепестки цинисты, мелодия. В ней звучали искристые ручьи, пели пёстрые птицы, пах мёдом и теплом воздух. Пока бард перебирал струны, затихли все, кто был в таверне. Даже Фецилла тихо вышла в зал и, прислонившись к стойке, с непередаваемым выражением лица слушала эту магию.

А песнь заполняла собой таверну, вытесняя боль и страдания из сердец путников. Пела им об их первой любви, молодости и счастье. О том, что все они хотели бы вернуть.

Последние звуки показались посетителям прощальным взмахом руки. Музыка стихла, схлынуло чувство того, что в этом мире всё прекрасно и добро. Люди начали переговариваться, скидывая с себя остатки эмоций, будто стыдились их.

— Империя Алиарна. Столько слышал, но ничего не знаю, — Драдер заложил руки за голову.