Слово после казни

Стены туалетной комнаты были красочно расписаны нацистскими лозунгами, лицемерными, лживыми и бессмысленными. Ауфмайер гордился ими. Он считал, что даже в лагере смерти необходимо постоянно забивать головы обреченных фашистской пропагандой, формировать в нужном фашистам духе их сознание и психику. Таким образом, туалетная, по его замыслу, выполняла еще и роль культурно-просветительного заведения. Трудно сказать, чего было больше в этой затее — глупости или цинизма. Ауфмайер наведывался в блок по нескольку раз в день, и ни один его визит не обходился без того, чтобы он не произносил стереотипной фразы: «Дорогой Пауль, ты очень загружен, но если у тебя найдется свободная минута, возьми на собеседование вон того гефтлинга. Не забывай, что самый последний гефтлинг — это прежде всего человек, который требует к себе внимания». Почти всегда «собеседование» кончалось смертью истязуемых. За двадцать пять суток моего пребывания в блоке 2-А не помню дня, чтобы в туалетной не лежало десять-пятнадцать трупов.

Прошлое Ауфмайера достаточно характерно. Еще до прихода Гитлера к власти Ауфмайер за преступления, воровство и убийство несколько раз сидел в тюрьме, а в первые годы господства фашизма в Германии был заключен в концентрационный лагерь Заксенхаузен. Там он сделал карьеру от старосты блока до старосты лагеря, немало приложив сил к тому, чтобы Заксенхаузен стал «образцовым». Нацисты амнистировали убийцу и зачислили в ряды СС. Биография Ауфмайера типична для многих офицеров СС, значительная часть которых выходила из уголовных преступников.

Ауфмайер быстро находил общий язык с бандитами, насильниками, за должность и харчи из эсэсовской кухни готовыми идти на любые преступления. Окружив себя шайкой подонков, он постоянно убеждал их, что они полноценные арийцы, а их освобождение зависит от того, как быстро они усвоят нацистские идеи, как зарекомендуют себя в лагере. И те старались вовсю. Убийцы, воры, контрабандисты, аферисты, насильники, гомосексуалисты, бандиты всех мастей свили себе гнездо в блоке 2-А под крылом своего идола. Это был клубок пауков, готовых сожрать друг друга.

Ауфмайер умело разжигал национальную вражду среди узников. Немецким уголовникам он говорил следующее: «Русский при встрече с поляком должен стремиться уничтожить поляка, а поляк должен стремиться убить русского; чех должен добить и русского, и поляка, а если перед этим они пристукнут еще и еврея — это будет как раз то, что нам нужно».

Однажды Ауфмайер выбрал троих фольксдойче и на одном из аппелей заявил перед строем, что за честную работу и образцовое поведение они признаны привилегированными узниками. Это означало, что они будут получать пищу из эсэсовской кухни, что им уже не грозят издевательства, а тем более сжигание в крематории. Все трое стали «посыльными» блокфюрера, «организаторами». Под видом электриков или сантехников они проникали в блок «канадцев» и выносили оттуда ценности. Как-то один из унтер-офицеров охраны задержал их, обыскал и, найдя золото, спросил, кому они несут. Неопытные еще «организаторы» признались. «А не много ли для одного человека?»— спросил эсэсовец, явно намекая, что они должны поделиться и с ним. Но те оказались туповатыми и намека не поняли. Тогда эсэсовец повел их прямо в комендатуру. Делом этим занялся адъютант коменданта, которого не без основания считали одним из самых ловких и предприимчивых дельцов. Засыпавшихся «организаторов» он приказал повесить «за воровство и поклеп на войска СС», а Ауфмайеру сделать внушение. За крупную взятку блокфюреру удалось замять дело.

Ауфмайер продолжал процветать и после упомянутого скандала. 20 апреля 1943 года, в день рождения Гитлера, его даже наградили Железным крестом первой степени. Подобной чести удостаивались лишь те, кто особенно отличался в борьбе с «врагами национал-социализма и немецкого государства».

Глава 5

Если Ауфмайер в нашем карантинном блоке 2-А был всевластным богом, то староста Пауль Бандит — полубогом. Я несказанно удивился, когда впервые увидал это гориллообразное существо.

После санобработки нас привели к блоку. И тут в одних трусах появился он.

Эсэсовцы окружили полуголого здоровилу, наперебой расспрашивая о здоровье, самочувствии, фамильярно похлопывали его по волосатым плечам. А он с достоинством пожимал им руки, сдержанно ухмылялся.

— Принимай, Пауль, пополнение. Привели сто «мусульман», надеюсь, ты быстро поставишь их на ноги — сказал ему начальник конвоя и заржал от собственного остроумия.

Из дальнейшего разговора я понял, что волосатый здоровила занимал должность блокельтестера — следовательно, и сам был заключенным. Он пересчитал нас, расписался за полученное пополнение и тупо уставился на колонну. Мы со страхом смотрели на этого полуголого, заплывшего жиром пучеглазого кабана. А он, собравшись с мыслями, произнес такую речь: