Слово президента

— Моя жена, Либби, получила информацию, уличающую Келти в поведении, недостойном вице-президента, его даже собирались привлечь к уголовной ответственности. Она поторопилась с публикацией этих материалов, и теперь ими уже нельзя снова воспользоваться. Он подонок, причём гораздо больший, чем многие другие мерзавцы в нашем городе. Не все представители средств массовой информации так считают, но Либби говорила с парой его жертв. Случается, насильнику удаётся уйти от ответственности, особенно если политическая линия, проводимая им, считается «прогрессивной». Но только не теперь. По крайней мере он не должен уйти, — поправил себя Хольцман. — Понимаете, я не уверен, что нашей стране нужен такой президент, как Райан. Но он честен, старается поступать правильно и разумно. Как любил говорить Роджер Дарлинг, Райан — тот человек, к которому нужно обратиться, когда оказываешься в тяжёлом положении. Я постараюсь убедить своих редакторов в том, что это хорошая мысль.

— Как вы собираетесь сделать это?

— Я напишу статью о том, что он сделал нечто крайне важное для страны. Что-то такое, что уже утратило покров секретности, но случилось не так давно, и люди поймут, что это тот самый человек. Боже милостивый, Кларк, ведь он спас русских! Он не допустил развития политической борьбы за власть в России, которая могла бы снова отбросить весь мир в эпоху «холодной войны» ещё на десять лет. Это настоящий подвиг — и он не рассказал об этом никому. Мы дадим понять, что эта информация просочилась не от него. Более того, перед публикацией мы могли бы обратиться к нему за подтверждением. Но вы знаете, каким был бы его ответ.

— Он сказал бы, чтобы вы не публиковали эту статью, — согласился Кларк и тут же подумал: а от кого Хольцман мог узнать обо всём? От судьи Артура Мура? Или от Боба Риттера? Неужели они рискнут разгласить такое? При обычных обстоятельствах он решительно отверг бы вероятность этого, но сейчас? Сейчас он не был совершенно уверен. Стоит человеку достичь определённого уровня, и он, находясь там, может решить, что имеет право нарушить правила, потому что этого требуют какие-то высшие интересы страны. Джон знал об этих «высших интересах». Они не раз ставили его в крайне опасное положение, причём в самых разных ситуациях.

— История слишком хороша, чтобы замалчивать её. Мне понадобились годы, прежде чем я разобрался в том, что тогда случилось. Общественность имеет право знать, что за человек находится в Овальном кабинете, особенно если это именно тот, который сейчас нужен стране, — продолжал журналист. Хольцман явно был одним из тех, кто и монахиню убедит раздеться прилюдно.

— Боб, ты не знаешь и половины всего… — Кларк начал и тут же прикусил язык, проклиная себя за то, что сказал слишком много. Он ныряет в глубокий омут и пытается плыть со свинцовым поясом, тянущим ко дну. Ну и ладно, какого черта… — Хорошо, расскажи, что тебе известно о Джеке.

* * *

Была достигнута договорённость, что они воспользуются и дальше тем же самым самолётом, и, к облегчению обеих сторон, не задержатся в Иране и минутой больше необходимого. Проблема с «Боингом-737» состояла в том, что по дальности полёта он уступал маленькому «Гольфстриму G-IV», и потому было решено, что авиалайнер совершит посадку в Йемене для заправки. Иракские генералы не вышли из самолёта в Мехрабаде, и, когда трап подъехал к двери, по нему спустился один лишь Бадрейн, не услышав и слова благодарности от тех, кого спас. У трапа его ждал автомобиль. Бадрейн не оглянулся назад. Генералы уже были частью его прошлого, а он — частью их.

Автомобиль направился в город. В машине находился один шофёр, которому понадобилось сорок минут, чтобы добраться до места назначения. В это время ночи улицы были почти пустынны. Скоро машина остановилась перед трехэтажным зданием. Здесь он в безопасности. Значит, Дарейи живёт теперь в Тегеране? Бадрейн вышел из машины. Охранник в армейской форме сравнил его лицо с фотографией и сделал жест в сторону двери. Внутри дома второй охранник, на этот раз офицер и, судя по трём звёздочкам на погонах, капитан иранской армии, вежливо обыскал его. Затем Бадрейн поднялся в кабинет. По местному времени было три часа ночи.

Сидя в удобном кресле, Дарейи читал отнюдь не святой Коран, а пачку документов. Важные государственные бумаги. Ну что ж, в этом нет ничего странного. Небось за свою жизнь Дарейи посвятил чтению Корана столько времени, что знает его наизусть.

— Мир вам, — почтительно произнёс Али.

— Мир и тебе. — Ответ Дарейи прозвучал совсем не так механически, как ожидал того Бадрейн. Старик встал и подошёл к гостю для традиционного объятья. Лицо его было спокойным и уверенным. Правда, на нём лежала печать усталости — для аятоллы это были два нелёгких дня, но благоприятное развитие событий взбодрило его.

— У тебя все в порядке? — спросил он Бадрейна, жестом приглашая гостя сесть.

Али опустился в кресло и глубоко вздохнул.

— Теперь — да. Меня беспокоило, как долго ситуация в Багдаде будет оставаться стабильной.