Слово президента

— Вы серьёзно больны, — сказала ему Кэти, — однако ваш организм упорно сопротивляется. Если вам удастся достаточно продержаться, иммунная система одержит верх, но для этого вы должны собраться с силами и помочь нам в борьбе с болезнью. — Это было если не правдой, то по крайней мере не совсем ложью.

— Я не узнаю вас. Вы медсестра?

— Нет, я профессор медицины. — Кэти улыбнулась пациенту через пластиковую маску шлема.

— Будьте осторожны, — предостерёг её умирающий. — Вы не должны заразиться… Болезнь ужасна, поверьте… — Ему даже удалось улыбнуться. Сердце Кэти дрогнуло от этой улыбки.

— Мы принимаем меры предосторожности. Извините, что мне приходится входить к вам в палату в этом костюме. — Ей хотелось прикоснуться к нему, показать, что она действительно беспокоится о нём, но как сделать это через слой резины и пластика? Проклятье!

— Мне очень больно, доктор.

— Старайтесь не двигаться. Спать. Сейчас я отрегулирую дозу морфия. — Кэти обошла кровать, протянула руку ко второй капельнице и увеличила поступление морфия в раствор. Через несколько минут глаза больного закрылись. Тогда она подошла к ведру с рвотной массой и обрызгала его сильнодействующим дезинфицирующим раствором. Пластиковые стенки ведра уже впитали его столько, что любой микроорганизм, попадая в ведро, мигом погибал. Можно было бы и не обрызгивать какие-то тридцать кубиков, но в таких случаях нельзя пренебрегать никакими предосторожностями. Вошедшая в палату сестра передала Кэти новую распечатку с анализом крови больного. Печень пациента практически перестала функционировать и распадалась, звёздочки на распечатке обращали на это особое внимание. Можно подумать, она сама не заметила бы этого! Почему-то вирусы Эбола прежде всего поражали именно этот орган. Остальные параметры подтверждали начало полного некроза. Внутренние органы умирали, и ткани распадались, пожираемые крошечными ниточками вирусов. Теоретически не исключалось, что иммунная система больного все ещё может собраться с силами и отразить атаку, но только теоретически, один шанс из тысячи. Редко, но бывали пациенты, которым удавалось победить лихорадку Эбола. Сведения об этом встречались в медицинской литературе, с которой она и её коллеги познакомились за последние двенадцать часов, и в таком случае, если им удастся выделить антитела, возможно, они смогут получить вакцину, которую можно будет использовать для лечения больных.

Если удастся… возможно… можно будет…

Это не та медицина, к которой она привыкла. И уж, несомненно, не та чистая антисептическая медицина, которой она занималась в клинике Уилмера, оперируя глаза и восстанавливая и улучшая зрение. Кэти вспомнила, как она решила заняться офтальмологией. Один из её профессоров настойчиво рекомендовал ей стать онкологом. У вас острый ум, любопытство и талант хирурга, говорил он ей. Однако сейчас, глядя на умирающего пациента, Кэти поняла, что не смогла бы видеть это каждый день. Ей просто недостало бы твёрдости наблюдать за страданиями и смертью такого количества людей. Неужели тут её и постигла неудача? — спросила себя Кэти Райан. В отношении этого пациента, вынуждена была признать она, да.

* * *

— Черт побери, — пробормотал Чавез. — Как в Колумбии.

— Или во Вьетнаме, — согласился Кларк, когда их обожгла волна тропического жара. У трапа самолёта стояли сотрудник американского посольства и представитель правительства Заира. Последний был в мундире и отсалютовал «офицерам». В ответ Кларк поднёс руку к козырьку.

— Прошу вас, полковник. — Чиновник жестом указал на стоявший рядом вертолёт, как выяснилось позже, сделанный во Франции. Вежливость приёма была поразительной. Америка щедро снабжала деньгами эту страну, и сейчас наступило время расплаты.