Слово советского пацана. Бандиты, маньяки, следаки

Будут читать, Леонид Семёнович. Это классика жанра. И в особенности — ваши первые книги, написанные в докоммерческие времена. В них, кроме приключенческих сюжетных узлов, мы ценим картины железнодорожного быта, в которых есть и точность, и… уют. А самое главное, что Словин всегда понимал, что в любой детективной повести, в самом закрученном сюжете люди — это не функции, а личности. Их судьбы и характеры в путешествии, в поездных купе раскрываются, быть может, как нигде.

От предательства до ножа

Он был самой большой удачей западной разведки в СССР за все годы Холодной войны. Хотя действовал против своей родины немногим больше года. А история жизни Владимира Ипполитовича Ветрова напоминает детективный роман — не только шпионский, но и криминальный.

Бауманский отличник

Анкета у него была отличная, образцовая по всем советским канонам. Сын рабочего-фронтовика, активный комсомолец, спортсмен, в школе — отличник. С детства увлекался техникой, посещал различные кружки. Без протекции поступил в сложный Бауманский институт, который в то время (да и в наше) давал лучшее в мире техническое образование. Рано женился, считался хорошим семьянином. Грамотный, обаятельный. На него обратила внимание Госбезопасность, состоялась полуофициальная встреча — и он сразу, без лишних раздумий, согласился на сотрудничество.

Увидеть Париж…

Из оборонного завода, где Ветров только начал работать, его перевели на учебу в Высшую школу КГБ. В 1965 году его отправили в первую командировку — во Францию. Он, официально работая в торгпредстве, должен был установить связь с местными инженерами и разведать, какие у них имеются интересные технологии. Надо сказать, Ветров с детства, по книгам, просто обожал Францию. И несколько опьянел от парижского шика. Он сдружился с французским инженером Жаком Прево. Они проводили вместе целые дни — путешествовали, выпивали… Однажды Ветров разбил служебную машину — и Прево выручил его. Отремонтировал машину за свой счет, чтобы советский товарищ избежал неприятностей на работе. Но вербовать его тогда не стали. Это была взаимная двойная игра: стороны присматривались друг к другу.

Служба с рюмкой

У него, как казалось коллегам, имелся только один недостаток — любовь к рюмке. При этом психологи утверждали, что алкоголиком он не был, и победить эту страсть — дело вполне возможное. Других изъянов в его личном и политическом облике даже строгие кураторы из КГБ не находили. Хотя, быть может, следовало уловить, что Ветров, с юности считавший себя талантливым инженером, испытывал неудовлетворенность сложившейся карьерой. Он не стал ни изобретателем, ни ученым. А мечтал о величии! Такие люди легко могут соскользнуть в любую сторону. Следующая командировка — в Канаду — оказалась неудачной. Ветров не сработался с коллегами, стал выпивать. Никакой пользы от него не было. Через несколько месяцев его вернули в Москву с выговором за пьянство.

Сидящий на документах

В КГБ ему предложили достаточно престижную, но в то же время скучную, бюрократическую должность заместителя одного из отделов управления «Т», которое занималось технической разведкой. Его служба не предполагала серьезных командировок и исчерпывалась бумажной работой. По-видимому, это Ветрова не устраивало. Но через него стали проходить почти все донесения по линии техразведки. Ветров стал человеком сверхосведомленным!

Инициативник

В 1981 году он уже был подполковником. Тогда-то Ветров и нашел способ, чтобы выйти на связь с французской разведкой. Вспомнил свои давние связи с Прево. Надеялся, что через год-два работы ему удастся переселиться в страну своей мечты. К тому же за французами в СССР меньше следили, чем за американцами. Работать на них было безопаснее. Как профессионал, он это прекрасно знал. Ветров через одного француза, работавшего в Москве, передал письмо старому другу Прево — фактически предложил свои услуги. Французская разведка не сразу ему поверила. Слишком подозрительно выглядел этот «инициативник» — не провокация ли? Правда, Прево был склонен доверять Ветрову. Его стали тайно прощупывать. Когда Ветров стал говорить о материальном вознаграждении за труды, доверие к нему повысилось. Ему присвоили агентурный псевдоним — Прощальный. За восемь месяцев работы Ветров выложил французам две с половиной сотни советских агентов в разных странах мира под различным прикрытием. И открыл более сотни иностранных агентов, работавших на СССР на различных серьезных предприятиях. Причем гонорар он получал весьма скромный — по всем меркам. Видимо, надеялся на финансовую поддержку в будущем, после переезда во Францию.

Подарок президента Миттерана