Слово в защиту Израиля

Как сторонник гражданских свобод и защитник прав человека, я лично не одобряю некоторых уступок, на которые пошел Израиль в отношении идеальной диктатуры закона, точно так же, как я не одобряю несовершенства в моей собственной стране. Если бы я был израильский гражданин, я участвовал бы в кампаниях за перемены и улучшения в Израиле. Но международное сообщество — в отличие от израильских граждан — не имеет права выбирать объектом критики исключительно Израиль, считать его злостным нарушителем, при том что осуждаемая страна является одной из лучших в мире по уровню диктатуры закона. Для международного сообщества обвинения Израиля в том, что он крупнейший или один из крупнейших в мире нарушителей диктатуры закона, являются международным эквивалентом старого антисемитского кровавого навета. Для того чтобы продемонстрировать, до какой степени несправедливое отношение к Израилю со стороны мирового сообщества само по себе является преградой на пути к миру, позвольте мне задаться важным вопросом, а что, если бы.

А что, если бы Израиль соглашался на любое требование, предъявляемое Палестинской автономией, Организацией Объединенных Наций и Европейским сообществом? А что, если бы после совершения всех требуемых шагов терроризм против мирных граждан продолжился бы и даже усилился? Каких действий ожидало тогда бы от Израиля мировое сообщество? Как бы поступила сама международная общественность? На какие действия с ее стороны мог бы рассчитывать Израиль?

Эти вопросы задают умеренные израильтяне и их американские сторонники, которые стремятся к миру. Эти вопросы особенно актуальны в свете ответа, данного международным сообществом, когда Эхуд Барак предложил палестинцам практически все, чего они только могли пожелать, а палестинское руководство ответило на это эскалацией терроризма.

Стандартный ответ, который дают сегодня, состоит в том, что любое мирное соглашение будет непременно обусловлено добрыми намерениями и усилиями новорожденного палестинского государства положить конец терроризму. Но недавние опросы общественного мнения, проведенные самими палестинцами, показывают, что подавляющее большинство палестинцев настроены в пользу продолжения терроризма до тех пор, пока вся Палестина, к которой относится и Израиль, не будет освобождена. Разумеется, возможно, что на эти цифры оказало влияние разворачивающееся сейчас насилие и они уменьшатся, если удастся достигнуть настоящего мира.

Но возможно, что верно как раз обратное: если провозглашения палестинского государства можно добиться с помощью терроризма — или если такое представление существует у большинства палестинцев, — то многие будут выступать за дальнейшую эскалацию терроризма, чтобы добиться конечной цели, которая стоит перед многими палестинскими группировками, в том числе Хамасом, Хезболлой, Исламским джихадом и даже некоторыми направлениями движения Фатх. Последний сценарий имеет свой прецедент: когда Израиль вышел из Южного Ливана в результате роста терроризма Хезболлы, несколько палестинских группировок призвали к дальнейшему усилению терроризма. Томас Фридман описывает эту перспективу следующим образом: «Со времени одностороннего выхода Израиля из Ливана палестинцы слишком много смотрели ливанское телевидение, которое спонсирует Хезболла, и оно внушило им сознание, что Израиль превратился в большую и мягкую Силиконовую долину, и это значит, что при достаточном количестве террористов-самоубийц евреев можно вытеснить из Палестины, как их вытеснили из Южного Ливана»[501].

При наличии такой ясно выраженной цели у таких радикальных групп, которые приобретают все большую популярность, те, кто, подобно мне, выступает за скорейшее создание палестинского государства, не могут игнорировать реальную возможность того, что это государство, вполне возможно, продолжит поддерживать, поощрять или, по меньшей мере, терпеть продолжение терроризма против израильских граждан в попытке (даже, может быть, тщетной) заставить израильтян сдаться и покинуть так тяжело доставшееся им государство. Когда Израиль в 1948 г. провозгласил независимость, одним из первых действий, которое предпринял первый премьер-министр Давид Бен-Гурион, было нападение на корабль, груженный оружием, предназначавшимся для партизанской группировки Менахема Бегина Иргун, и потопление этого корабля. «Государство должно обладать полной монополией на использование силы», — заявил он, и все партизанские группировки были принудительно распущены. Думает ли кто-нибудь всерьез, что Ясир Арафат или любой другой всенародно избранный палестинский лидер когда-нибудь проявит такое мужество против собственных избирателей? Личное участие Арафата в доставке оружия для террористов из Ирана (которую он при этом отрицает), безусловно, поднимает некоторые вопросы относительно того, насколько можно на него положиться в деле прекращения терроризма.