Слово Ветра

Да я и сама, к счастью, не вижу ни единого сходства. Владик — крепкий парень, с золотисто-русыми волосами и открытым взглядом. Простой, симпатичный… Смотришь на него и понимаешь: вот он весь как на ладони. А Чертов? Чертов, как заколоченный досками, старый чулан. Тёмный. Пугающий. Жуткий. Скрывающий не одну страшную тайну в глубинах своей черноты.

— Ищешь сходства? — подлавливает меня старик, выводя из ступора. — Зря стараешься!

Чертов подмигивает карим глазом и, не дожидаясь ответа, встаёт с дивана.

— Пошлите ужинать, дети! А то смотрю, на голодный желудок общение не клеится.

Впрочем, наше общение не клеится и за столом. Отрывочные фразы. Незаконченные мысли. Несколько раз Влад начинает разговор о предложении деда, но тот, не желая вникать в подробности, сухо ссылается на завтрашний ужин в компании американца. Я тоже пытаюсь наладить общение: хвалю кулинарные способности Галины Семёновны, здешней домработницы, спешу рассказать о проектах Влада и его таланте архитектора, но, кроме сухого кивка, не получаю в ответ ничего.

Остаток ужина проходит в гнетущей тишине. Когда Галина Семеновна на смену горячему подаёт десерт, Чертов сам решается на разговор.

— Ребекка Моррис, – начинает он. — Моя давняя знакомая. Нас связывает общее прошлое. Мы были друзьями, любовниками, одно время даже непримиримыми врагами. Но знаете, смерть никого не щадит… Ребекка умерла в прошлом году.

— Мне очень жаль, — пожимает плечами Осин. — Но не помню, чтобы раньше слышал это имя.

Старик печально ухмыляется, но продолжает говорить:

— У неё остался внук.

— Сол Моррис? — уточняю на всякий случай.

Чертов кивает. Молча. Делает несколько глотков красного вина́ и всё глубже увязает в лабиринтах памяти.

— Мне ничего не нужно, дед! Ни денег, ни акций. Если обещал всё отдать этому Моррису, отдавай! Только помоги забрать дочь!

Влад неосторожно крутит между пальцев десертную вилку и, по всему, неимоверно волнуется.

— Допустим, помогу.

Старик выныривает из прошлого и сверлит взглядом внука.

— Дальше что? Приведёшь больного ребёнка в однушку и будешь морить его голодом?

— Почему голодом? — я снова вспыхиваю спичкой. — Мы оба работаем. Влад на стройке, я с сентября начну преподавать английский в школе…

— Похвально, — старик морщится от моих слов, как от прокисшего молока. — Но этого мало. Одному из вас придётся сидеть с девочкой, второму пахать день и ночь. Тем более, насколько мне известно, ребёнок непростой. Ей требуется лечение… А оно порой отнимает не только деньги, но и лишает сил.

— К чему весь этот разговор? — обеспокоенно восклицает Осин. — Решил пойти на попятную? Да, дед?

— Просто пытаюсь понять, — старик отпивает рубиновой жидкости из бокала и, подержав ту во рту какое-то время, наконец сглатывает. — Ладно ты, Владик, борешься за дочь. А за что ты воюешь, Марьяна? Так сильно любишь моего внука-балбеса. Или просто наивная такая? Зачем тебе нужен под боком чужой ребёнок, да ещё и весьма проблемный?

— Маруся не чужая, — бормочу растерянно.

— Но и не твоя! — безжалостно отрезает старик. — Ты молодая. Красивая. Здоровая. Неужели не хочешь своего ребёнка?

— Дед, это тебя не касается! — вилка с грохотом падает на стол, а сам Влад вскакивает с места. — Не хочешь помогать, так и скажи! К чему весь этот цирк?

— Я от своих слов не отказываюсь, — Чертов тоже поднимается, правда, в отличие от внука, ему требуется для этого куда больше усилий. — Вот и ты от денег не спеши отказываться, Влад. А то останешься у разбитого корыта: дочь после первой же проверки заберут обратно, а красавица-жена сбежит с каким-нибудь богатым и беспроблемный мачо.

— Вы ничего о нас не знаете, но судите! — в горле щиплет от непрошенных слёз. И вроде пора привыкнуть к человеческой жестокости, но каждый раз, как первый. Впрочем, Чертов прав: я глупая и наивная…

— Жить будете здесь, — в очередной раз старик игнорирует мои выпады и остаётся безразличным к слезам. Он кидает на стол скомканную салфетку и, глубоко вздохнув, медленно уходит, продолжая сыпать указаниями:

— Марусю свою тоже сюда привезёте. Места всем хватит. А сейчас идите вы оба спать! День завтра будет тяжёлый.

Оставшись с Осиным наедине, по привычке берёмся за руки. Оба молчим. Я не знаю, что принято говорить в таких случаях, а Влад, уверена, обдумывает слова деда. И как бы мы ни ерепенились, понимает: во многом старик прав.

Чуть позже Галина Семёновна вежливо провожает нас с Владом до гостевой спальни на втором этаже. Ни о чём не подозревающий Чертов выделил нам для жизни просторную комнату, правда, пусть и с большой, но всё же одной на двоих кроватью. Наспех умывшись, мы заворачиваемся каждый в своё одеяло и, пожелав сладких снов, пытаемся уснуть. Вот только сколько ни ворочаемся, сон не приходит. — Думаешь, о словах Чертова? — подложив руку под голову, смотрю на Влада. Между нашими лицами сантиметров двадцать, не больше, но прямо сейчас Осин где-то очень далеко.