Словоплёт

— Ты не поверишь, но здесь в полях теперь есть ещё одна Ясеневая Роща, только палаточная. И, кажется, в ней назревает бунт, — несмотря на это дядя Герен был доволен. — Народ возмущён, что здесь нет изысканной еды, мало воды для мытья, ужасные походные нужники и нет дорог. Понимаешь, театр не может выступать, — в голове Сантинали появилось странное щекочущее чувство — князь смеялся. — Когда дело приняло совсем скверный оборот Мирт активировал городские печати — колдун научил его как. А печати, оказывается, жгут порчу не хуже, чем иных. Я и не знал, что они так тоже могут.

— А почему они не активировали их сразу?

— Надеялись переждать, пока угроза минует. Шанаран оказался намного разумнее, чем я предполагал, и не стал выходить навстречу трём держателям. Он, конечно, отчаянный парень, но не самоубийца. А печатями держателей не остановить, это против мелочи они хорошо работают.

— Но почему же тогда он принял бой?

— Сарен говорит, что они начали громить дворец, и колдун был вынужден вмешаться.

— Папа жив?! А мама? Как мама?

— Не волнуйся, с ними обоими всё в порядке. И с братом тоже.

Теперь была очередь Сантинали выдохнуть с облегчением. Всё обошлось. Очень похоже на морок, но, кажется, всё обошлось.

— Я уже выезжаю. Ждите.

Сантинали сидела ещё какое-то время без движения собираясь с силами отправиться за одеялом: откуда бы дядя Герен ни ехал, будет он здесь ещё не скоро. А потом плюнула и подкатившись Шанарану под бок завернулась в его плащ. Колдун был тёплый, не хуже грелки, и под его мерное дыхание Сантинали сама не заметила, как уснула.

Утро началось с запаха запечённого мяса, такого неуместного здесь, в брошенном городе. Сантинали выбралась из-под плаща, и потревоженный Шанаран заворочался рядом. Сквозь открытые двери кабинета с первого этажа доносились естественные, но неожиданные звуки жилого дома: внизу кто-то ходил и разговаривал.

— Доброе утро, — медленно и сонно произнёс колдун. Кажется, он не понимал где он, и что происходит.

— Доброе утро, — Сантинали попыталась привести свои волосы и одежду в порядок. Бессмысленное занятие.

— Завтрак? — Потянул носом Шанаран.

— Наверное. Нужно пойти проверить кто там.

— Угу, — он хмуро огляделся. — А что ты тут делаешь? Ты же была в Хакаре?

— Я вчера приехала, — хотелось надеяться, что это было вчера. — Ты не помнишь?

И не давая времени колдуну опомниться и задать следующий напрашивающийся вопрос почему они спали на полу в её кабинете, вышла.

Князь Карлай приехал не один, но привёз с собой всю прислугу усадьбы, начиная с Рудо, дворецкого, и заканчивая Тарти, конюхом. Логс вовсю орудовал на кухне и ароматные запахи готовящихся блюд расползались по дому. В гостиной расположились несколько королевских гвардейцев, видимо, выданных отцом в нагрузку.

— Санти! — Князь заметил её первый. — Как ты?

— Дядя Герен!

Они обнялись.

— Я не стал вас беспокоить. Но как у тебя получилось?

— Не знаю. Возможно, это всё благодаря напутствию Шанасаннана. Я же просто ничего не помню.

— Вообще ничего?

— Ну, какие-то отрвыки, но в эти моменты точно ничего не происходило.

— А что Шанаран?

— Спрашивал меня что я здесь делаю. Он, кажется, вообще без понятия что произошло.

— А что произошло? — Шанаран спускался по лестнице. Его заметно шатало, поэтому колдун крепко держался за перила. — Здравствуй, Трейкен. Ты тоже вчера приехал?

— Что последнее ты помнишь? — Вместо ответа спросил князь. Колдун остановился не дойдя даже до середины лестницы. Какое-то время отрешённо рассматривал стоящих внизу людей, а потом сел. Прямо на ступеньки.

— Я много народу зацепил? — Наконец, спросил он.

— Пока что точно известно о ста шестидесяти трёх. Количество погибших иных я вряд ли когда-нибудь узнаю, а вот держателей ты уложил всех троих.

— Троих? — Удивлённо спросил Шанаран. — Их было трое?

И когда князь утвердительно кивнул, всё так же удивлённо добавил:

— Я видел только двоих.