Сложная любовь

Сегодня на нем была черная кожаная куртка, черные джинсы и высокие шнурованные ботинки. Лицо его было серьезно. Глаза его были закрыты темными очками. Он молчал.

— Привет, — растерянно сказала Галя.

Миша только молча кивнул и, обойдя скамейку, резко взял ее под руку.

— Пойдем, — сказал он.

Они двинулись через площадь к Рождественскому монастырю, потом пошли по Рождественке. Михаил все молчал. Галя, подавленная этой тишиной, начала путанно извиняться:

— Миша, прости меня, пожалуйста, за то, что было позавчера, я не хотела тебя обидеть…

Произнося эти слова, Галя на минуту опять почувствовала себя школьницей, извиняющейся перед своим папой за невольную грубость. Как давно это было! Никогда бы раньше она не могла поверить в то, что подобное ощущение сможет повториться.

Миша жестом руки заставил ее смущенно умолкнуть. Так же молча они свернули в Варсонофьевский переулок. Галя терялась в догадках: куда они идут, что означает это затянувшееся молчание? Она чувствовала, что ей становится страшно.

— Миша, куда мы идем? — с испугом спросила она.

— Сейчас направо, — сказал он.

— Я понимаю, ты любишь сюрпризы, — невольно дрогнущим голосом продолжала Галя, — первый раз это был Планетарий, второй раз — как это? — сквот, что будет теперь? Какая-нибудь пещера людоеда?

От собственной шутки мурашки побежали по ее коже. Если бы не крепкая мишина рука, на которую она опиралась, она бы упала.

— Ты скоро узнаешь, — ответил Миша.

Никогда еще Галя не путешествовала по городу так — под руку с высоким красивым мужчиной в черном, на пути к неизвестной ей цели. От волнения у нее перехватило дыхание, грудь ее тяжело вздымалась, щеки раскраснелись. Она крепче вцепилась в мишину руку.

На углу «Детского мира» они свернули налево. «Куда же он меня ведет? — подумала Галя. — Может быть, он все еще сердится на меня за позавчерашнее?»

Они прошли переулками и неожиданно остановились у одного из подъездов. Михаил открыл дверь и пропустил Галю вперед. Они поднялись по лестнице на третий этаж.

— Мы пришли, — сказал он.

Достав из кармана ключ, Михаил открыл дверь квартиры. С затаенной боязнью Галя переступила порог. В квартире никого не было.

— Где мы, Миша? — спросила она.

Прямо из прихожей дверь вела в большую комнату. Не говоря ни слова, Миша прошел туда. Это была большая светлая комната. На стенах Галя увидела картины без рам и несколько рисунков. Посередине стояла сложная деревянная конструкция, на которой был укреплен холст. В углу стояла большая кровать.

— Это мастерская? — догадалась Галя.

Михаил сдержанно кивнул и, взяв ее за плечи, развернул лицом к себе. Прежде чем Галя успела что-либо понять, горячий поцелуй ожег ей губы. Со стоном она вцепилась руками в черную кожу его пиджака. Все плыло у нее в глазах. Казалось, в мире больше не осталось ничего, кроме горячей влаги Мишиных поцелуев, его сильных рук, сжимающих ее плечи, его широкой груди, к которой она прижималась. Сердце ее лихорадочно стучало, грудь вздымалась, ей казалось, что она сходит с ума.

— Я люблю тебя, Мишенька, — шептала она.

Внезапно Миша ослабил объятия и плавным, почти балетным движением снял с Гали пиджак и бросил его через комнату на мольберт. Теперь уже Галя, привстав, обвила его шею руками и впилась поцелуем в его губы. Она чувствовала, как мишины руки гладят ее спину и при каждом его движении теплая волна блаженства пробегала по ее телу.

Внезапно они оказались уже на кровати. Мишины пальцы пробежали по пуговицам галиной блузки и она ощутила на своей груди его горячее дыхание.

— Нет, — воскликнула она, пытаясь вырваться из его объятий. — Не здесь.

Михаил на мгновение замер.

— Почему не здесь? — спросил он.

Галя запахнула кофточку.

— Не в твоей мастерской, — сказала она.

— Но почему? — Миша был искренне удивлен.

Галя на секунду замолчала. Ей было трудно сказать то, что она собиралась.

— Ты знаешь, — начала она, пытаясь унять сердцебиение, — слишком много женщин побывало у тебя в этой комнате, чтобы я… — голос ее осекся.

— Ну хорошо, — Михаил резко встал. — Тогда, может быть, чаю?

Глава десятая

Возвращаясь вечером домой, Галя не уставала восхищаться Мишей: как он был нежен с ней, как предупредителен, как он сразу понял причину ее отказа. Да, теперь Галя не сомневалась — Миша действительно любит ее. Как не права была Наташа, когда говорила о нем как о ветреном, легкомысленном мужчине! Никогда и ни у кого Галя не встречала такого понимания, такой заботы, как у Миши. Он сразу понял Галю, когда она объяснила, почему ей хотелось бы сегодня избежать близости.

На маленькой кухоньке он быстро вскипятил чайник, заварил чай и усадил ее в извлеченное откуда-то кресло, расставил на маленьком столике чашки и стал показывать картины, висевшие на стенах, рассказывая о том, что на них изображено. Это было очень мило с его стороны — ничего не понимавшей в современном искусстве Гале ни за что бы самой не разобраться в висящих у него в мастерской работах известных московских художников.