Сложности классической некромантии (СИ)

— Нет. У них ничего толкового и нет. Неизвестные зелья использовать нельзя, а ингредиенты у них просто отвратительные. Но есть одна ценность, даже две — Александр похлопал себя по боку, где висело две сумки некромантов — отличная толстая кожа, еще и вместительные. Очень удобно.

— Сумки? Из полезного у некромантов Плети были только сумки — пагубные зелья, заклинания и другие ужасы Плети могли стать лакомой наградой для искателей приключений. Как бы не воротили они носы, но на халявку попользоваться оружием врага любили многие. Главное делать это незаметно. Лакомая добыча. Но этот человек говорит, что это все хлам, от которого пользы меньше, чем от грубых сумок. Мда…

— Вместительные. Смотри — Александр открыл одну из них. С виду обычная, она смогла вместить череп лица. Когда он был извлечен, по магическим чувствам Анариль словно катком проехали.

— Он ужасно фонит магией. Только не могу понять какой. Это точно некромантия? — девушка наклонилась к нему, рассматривая свежую вязь рун, выполненную прямо на кости.

— Это приманка. Поэтому я особо не изощрялся и влил столько некроэнергии, сколько он мог впитать. А ощущения странные, потому что изначально череп был пропитан маной холода. Чему удивляться, когда он как раз ее для атаки и использовал. Лич, что не использует некромантию. Ох уж новый прекрасный мир.

— А эти руны сдерживают силу внутри?

— Нет. Все как раз наоборот. Руны дестабилизируют силу, пусть и частично, чтобы совсем череп не разорвало. Так что теперь у нас в руках «ароматная» приманка с секретом. Сил Кирин хватит, чтобы нарушить работу рун и тогда мана высвободится. Для находившихся на голодном пайке эльфов это будет сродни плотному обеду после голодовки — большой стресс для организма и высокая нагрузка на все системы. Так что эльфы окажутся оглушены. Останется только вживить кварц. Вот и весь план — некромант поправил обе сумки — Я готов.

— Возвращаемся на север — Анариль так же не хотела задерживаться в поселении. Пусть души были свободны, но пропитавшая землю кровь все равно не давала чувствовать себя спокойно.

— Тогда я разведаю дорогу — появившийся Кельдир тут же скрылся в ближайшем леске. Этот рейнджер, казалось, и в пустыне найдет кусты, за которыми сможет спрятаться.

***

Голод…

Жажда…

Всепоглощающее желание былой силы…

Эти чувства разъедали сознание. Мозг больше не мог сдерживать животные инстинкты. Позабытую, почти троллью жажду насыщения.

Они почувствовали его. Ощутили присутствие силы. Плевать какой. Главное, что мана была совсем рядом. Такая лакомая и сладкая. Где-то недалеко. Совсем недалеко от их сторожки. Но стоило торопиться. Такую желанную ману могли пожрать остальные. Ждать нельзя.

Эти чувства, команды, действия — это все не решения изможденных эльфов. Не их сознания. Истощенные магической жаждой и оголодавшие, они подчинялись внутренним инстинктам хищников.

Группа едва живых эльфов покинула сторожку Кель’Литиен. Их поводырем был он — запах силы, витающий в воздухе. Совсем рядом. Вот-вот и мана будет в их руках, поглощена и усвоена. А тогда, пусть и ненадолго, боль отступит.

Во она! Сладость, что источает чарующий аромат магии. Деформированный череп, нанизанный на белесый шип. Истощенные эльфы подбежали к нему. Попытались разбить или сорвать. Раскрошить камнями. Безрезультатно. Ничего не получилось, даже с учетом того, что сам череп изначально имел повреждения. Слишком крепок для полуживых созданий. Но эти существа, что стали сродни животным, не собирались отступать. Жажда магии заставляла их повторять атаки, раз за разом.

Голос…

Тихий… ласковый…

Его никто не слышал, в своей жажде, рыча и упиваясь животными инстинктами.

А голос набирал силу. Стали четко различимы слова. Прекрасные и завораживающие одновременно. Старая эльфийская песня. Давно она не звучала в этим мертвых землях.

Один из изнеможденных эльфов замер. Даже его затуманенного сознания смогли коснуться эти до боли знакомые строки. А вслед за ним затихали и другие. Один за другим они замирали, прислушиваясь к песне, которая набирала силу. Она словно окутывала их всех. Доносилась отовсюду. Поглощала эльфов. Пробиралась через пелену жажды к истинному сознанию. Внутри что-то трепетало. Та часть души, что оставалась еще светлой.

А потом, в одно мгновенье, сила голоса исполнительницы усилилась многократно. Песня превратилась в крик. Даже не так — леденящи визг! И такой силы, что эльфы вынуждены были прикрывать уши руками. Это помогало слабо. Совсем не помогало.

Звуковые колебания нарастали. Кровь хлынула из поврежденных глаз и ушей эльфов. Больше никто из них не мог найти в себе сил противостоять этой атаке. Да что там! Даже встать не могли.