Сложности любви. Роковые ошибки

– Нет, не совсем так. «Хорошим» себя все без труда представляют и в очном общении – рассказывают о себе только хорошее, любезничают. Но для того чтобы общаться реально за столом, или на улице, или в квартире, от меня, как от партнера, гораздо больше требуется, чем в Интернете. Я должен хорошо выглядеть, я должен быть на подъеме, я не должен быть с опущенным, тоскливым взглядом. А в виртуале всего этого не видно – и поэтому меньше риск. Если я напишу что-то дерзкое – в крайнем случае мне не ответят, или чем-то ответят, но на меня не крикнут, мне не дадут пощечину, меня не сделают героем скандала.

– Чего именно боится такой человек?

– Он боится осуждения. Он боится, что ему укажут на его какую-то вопиющую неправильность. Больше того – он боится, что ему правильно укажут на нее.

– Не боятся ли виртуальные любовники развития этих отношений? Ведь естественным развитием является их реальная встреча.

– Боятся. Люди боятся перехода из виртуального плана в реальный и могут как угодно фонтанировать, фантазировать в переписке, но совершенно не торопятся реально встретиться при этом в жизни – в силу того же самого страха.

Это наркотическое удовольствие. Очень хочется, чтобы оно не иссякало. А как только мы с ней реально встретимся в жизни – выяснится, что она ждет, чтобы я с ней любезничал, чтобы я ее расспрашивал о ее обстоятельствах, иначе ей будет обидно, что я только отношения «ниже пояса» имею в виду. Это все утомительно…

– Какое развитие этих отношений является приемлемым, хотя бы на подсознательном уровне, для таких людей?

– Продолжение вот такого наркотического виртуального удовольствия. Они весь рабочий день ждут не дождутся вечера, когда они смогут наконец добежать до компьютера и снова послать записку, получить записку, или отправить SMS-ку какую-нибудь порнографическую во время важного совещания. Они «сидят» на этой «игле».

– И чего они ждут – принятия?

– Нет, нет, нет. В этих отношениях никакого принятия не ждут. Потому что в этих отношениях он общается не с каким-то реальным человеком, которого он себе представляет, а с воображаемым.

– А что же он получает от этого?

– Чисто наркотическое удовольствие: «Вот, она со мной согласна обсуждать, как там занимаются сексом». Это такие зудяще-приятные темы…

Ни одна из переписывающихся сторон совершенно не имеет в виду вникать по-настоящему в жизнь, обстоятельства другого человека. Поэтому никто из них настоящего принятия здесь не получает. И не предполагает, и не имеет в виду. Так же, как два наркомана, которые вместе колются или нюхают, не предполагают, что они получают какое-то самопринятие в их отношениях.

– Следует ли из этого, что в этом общении им больше нравится говорить, чем слушать?

– Точно.

– Вы говорите о том, что нездоровые виртуальные отношения связаны с интимным общением, и трактуете это как именно интимное общение «ниже пояса». Но ведь не всегда это именно так. Ведь эти люди, страдающие от недолюбленности, хотят не только и даже не столько, скажем так, некоего полового возбуждения. Зачастую они ищут какого-то понимания и, как им кажется, вполне душевного общения.

– Эта разница, о которой Вы правильно говорите, больше выражена между мужчинами и женщинами. Женщины в своих виртуальных, а следовательно, не очень доброкачественных отношениях, знакомствах, связях, – они, действительно, испытывают больший интерес к житейской стороне общения. Они все равно относятся к своему партнеру потребительски. Они испытывают потребность выговориться, быть услышанными, поддержанными, чтобы им сочувствовали и т. д. И они это все пытаются реализовать на более житейской материи. Они рассказывают, куда они ездили, что они любят, что они смотрели, как они одеты, какие цвета они предпочитают. А у мужчин больше акцент, конечно, на сексуальной составляющей отношений. Это не математика, это не стопроцентно вот так с одной и другой стороны, но, несомненно, тенденции таковы.

– Какую-нибудь историю из практики можете привести?