Сложные отношения

Фэншоу, занятый ухаживанием за Сесилией и как никогда близкий к успеху, наблюдал за Доротеей с расстояния. Ее невозмутимости он мог найти одно-единственное объяснение — что Хейзелмер уже сделал ей предложение. Однако, переговорив с Ферди, он заключил, что это не так. Да и Сесилия ни словом об этом не обмолвилась. Фэншоу терялся в догадках. По поведению друзей Хейзелмера он заключил, что Доротея всех их посвятила в свои восторженные рыцари. Он подумал, что маркиз придет в ужас, когда узнает об этом, ведь в их задачу входило всего лишь следить за ее безопасностью. Фэншоу оставалось лишь надеяться, что Хейзелмер лишь посмеется над их впечатлительностью, не придав значения такому успеху Доротеи у мужчин.

Для Доротеи время проходило скучно и однообразно. Дорого бы она дала за возможность взглянуть в ореховые глаза его светлости, смотрящие на нее с веселой улыбкой. Но она без особого энтузиазма ожидала их следующей встречи, предвидя, как непросто ей будет объяснить собственное поведение. Все же ей очень хотелось, чтобы этот миг настал поскорее. Ей не оставалось ничего иного, как ждать.

Единственная действительно неприятная история произошла в воскресенье вечером на балу у Мелчеттов. Подобно неуспокоенному призраку, Эдвард Бьюкенен вернулся, чтобы снова преследовать ее. Он также узнал о происшествии в парке и с интересом выслушивал домыслы о том, чем все это может закончиться. По его мнению, шансы мисс Дэрент получить брачное предложение сильно сократились.

Мистер Бьюкенен настиг ее, когда она стояла на краю танцевальной площадки в обществе лорда Десборо. К несчастью, у музыкантов произошла маленькая заминка, и гости в ожидании начала танца бесцельно слонялись по залу, беседуя друг с другом. Десборо прежде не встречался с Эдвардом Бьюкененом, поэтому принял за чистую монету заверения того в дружбе с Доротеей. Зная, что любезности мистера Бьюкенена не придутся ей по вкусу, Доротея попросила Десборо принести ей стакан лимонада, надеясь тем временем избавиться от назойливого поклонника. Но ее планам не суждено было осуществиться. Эдварду Бьюкенену удалось увлечь ее в маленькую комнатку, где он снова стал докучать ей своими назойливыми ухаживаниями.

— Я же, как бы то ни было, получил благословение вашего опекуна. А в обществе ходят слухи о вашем романе с Хейзелмером. Вот что я вам скажу, моя дорогая, ни один из ваших поклонников теперь не захочет взять вас в жены. — Мистер Бьюкенен изогнул бровь, чтобы придать значимости сказанным им словам. — Слишком великодушным надо для этого быть, вот что. Вы сами себе все испортили, моя девочка, так что теперь придется ставить цели поскромнее. Хейзелмер и его приятели больше не для вас. Подумайте лучше над моим предложением!

Стараясь не показывать, как сильно разозлили ее его слова, Доротея воскликнула:

— Мистер Бьюкенен! В последний раз вам говорю: я не намерена ни при каких обстоятельствах становиться вашей женой! Полагаю, я достаточно ясно выразилась? И решения своего я не переменю. Со стороны Герберта было в высшей степени неразумно поощрять ваши притязания. Прошу меня извинить, я должна вернуться в бальный зал.

Мистер Бьюкенен стоял спиной к двери и потому не заметил появления Десборо, который повсюду разыскивал Доротею. Она намеревалась обойти Бьюкенена, но он схватил ее за плечи и попытался поцеловать. Она отчаянно забилась, отворачивая лицо.

Десборо тут же оторвал Бьюкенена от Доротеи и с силой толкнул к противоположной стене. Тот сполз на пол, неловко вытянув ноги. На его лице при этом застыло совершенно идиотское выражение. Отряхнув фрак, Десборо подал Доротее руку и, обернувшись через плечо, произнес:

— Радуйтесь, что на моем месте не оказался Питерборо, Уолсингэм или, не дай бог, Хейзелмер. Тогда ваш ущерб исчислялся бы не в нескольких синяках, а в паре-тройке сломанных ребер. Оставьте Доротею в покое, мистер Бьюкенен. — С этими словами он повел Доротею обратно в бальный зал.

После этого случая друзья Хейзелмера пришли к заключению, что Доротею нельзя оставлять одну ни на секунду — ни в бальном зале, ни на ином светском приеме, ни во время прогулки в парке.

Все внимание Хейзелмера поглощало управление парой резвых гнедых лошадей на запруженных столичных улицах. Миновав деревеньку Хемпстед и двигаясь к Финчли-Коммон, он отпустил поводья, и лошади, почуяв свободу, рванули вперед. Двуколка стрелой проносилась мимо экипажей, двигающихся с нормальной средней скоростью. Сидящему рядом Джиму Хитчину оставалось лишь молиться, чтобы мастерство хозяина не подвело в самый неподходящий момент. Сгущались сумерки, тени становились длиннее, чернильными пятнами ложась на дорогу и скрывая выбоины и колеи. Джим надеялся, что Хейзелмер сбавит скорость, но этого не случилось. Они молниеносно проскочили через Барнет и теперь неслись по Большой северной дороге по направлению к городку Харпенден, где обычно останавливались на ночлег.