Случай для психиатра. Легкая добыча. Одержимость кровью

Куда? Я собираюсь войти и проследить за девицей в холле, куда она поднимется на лифте. Посмотреть на ее походку, покачивающиеся бедра, длинные, похожие на ножницы ноги. Я знаю о ней все, вернее, все самое важное. Ведь она теперь едва не член семьи. Почему я не могу войти с ней в лифт, войти в ее номер, где мы совершим это? Безумная мысль как молния блеснула в голове, но этого было достаточно, чтобы наэлектризовать мое тело, а затем наступила ужасная пустота. Я поворачиваюсь к Лили.

— Как ты узнала об этом? Как догадалась о ее существовании? Что ты еще знаешь?

— Да все в курсе, тупица. На прошлой неделе она ждала его на улице перед выходом из бюро. Я видела ее своими собственными глазами.

— Ты думаешь сказать об этом маме?

— Ты полагаешь, что она не в курсе? Негодяй. У него всегда есть очередная мерзкая потаскуха, живущая в отеле. Эту он подцепил в деревне, на заброшенной ферме рядом с Хомстедом. Но я могу поспорить, мама не знает, что «бьюик» никогда не продавался. Он сделал ей подарок, этой девице, вот что он сделал.

Бесспорная улика. Я уже задавался вопросом, почему так поспешно мой отец избавился от машины, не прошедшей и 15 000 миль. Но сделать подарок — это совсем другое дело. Логично. Любопытнейшее откровение. Делаешь подарок и получаешь взамен определенные преимущества. Расположение рыжей красотки, например.

— И в этот день вы видели ее впервые? — спросил доктор Эрнст.

— Да.

— А ее имя? Вы не вспомните ее имени?

— Да. Вивьен Дэдхенни.

— И естественно, — мягко заметил Эрнст, — вы испытали огромную злость к этой женщине. Ах! Эта Лилит! Это создание со столь странным именем, проникшая в лоно вашей семьи. Чтобы отравить все. Естественно, вы ненавидели ее. Она была вам ненавистна. С первого же дня зародыши убийства зашевелились в вашем мозгу. Револьвер был заряжен!

— Никоим образом! Я никогда не признавал, что убивал ее! И никогда не признаю.

Доктор глухо рассмеялся.

— Точно. Похоже. Извините за мою ловушку. Безобидную и невинную. Извините меня.

Это признание поколебало меня, извинения меня раздражали. И железный взгляд герра доктора смягчился. В его глазах появилось страдание.Что за тип передо мной? Великий артист? Хороший тактик, нанизывающий звено за звеном? Нет, я не могу быть судим подобным собранием. До сих пор все эти люди носят все ту же маску ужаса и непонимания. Но вдруг застывшие персонажи, казалось, захотели подразнить доктора. Рты их закрылись, на губах засветилась улыбка. Во взглядах появилось понимание.

Один Ирвин Гольд яростно шел наперекор всем, безразличный к этому удивительному и внезапному изъявлению доброй воли.

— Вы мстительны, Хаббен! Нет? Ну признайтесь же! Вы ненавидите эту девушку. Она оскорбила вашу мать, тянула деньги из вашего отца. Даже будучи ребенком, вы уже понимали, чего это стоило: подарить машину и оплачивать счет в отеле. Вы должны были ненавидеть ее. И для нее это стало началом конца.

Я должен ее ненавидеть?

Душный холл отеля на Фледжер-стрит. На потолке вентилятор с самолетным пропеллером гоняет влажный воздух, ничуть его не охлаждая. Место, где я жду, уже час сидя на стуле, ужасно неудобно, здесь влага конденсируется на моей коже, подобно губке, пропитанной горячей водой. Я был готов отказаться от затеи, убраться восвояси, когда увидел ее.

Я прошел за ней к лифту, как и два офицера в серой летней униформе. Они изучающе смотрят на нее, пока кабина поднимается, и многозначительно перемигиваются. Я следую за ней по коридору, замедляю шаги и останавливаюсь в то время, как она открывает дверь номера и входит. Через несколько секунд я стучусь.

— Кто там? — кричит она.

Потом открывает, и я впервые вижу ее так близко. У нее бледно-голубые глаза, маленький курносый нос, похотливые губы. Ее брови образуют две тонких линии. Пробор ее пылающих рыжих волос темен.

— Ключи от машины.

Я утащил вторую связку ключей от «бьюика» задолго до того, как мой отец сменил его на «паккард», и, к счастью, их не выбросил. Сейчас я позвенел ими перед ней.

— Ключи от машины. Вторые.

Она взяла их, глядя на меня с недоумением.

— Мистер Хаббен прислал их мне?

— Нет. Они мои.

Я сделал шаг, чтобы войти в комнату, но она толкнула меня рукой в грудь.

— Полегче, малыш. Начнем с того, кто ты?

— Пит Хаббен. Мистер Хаббен — мой отец.

Видимо, это было ударом для нее.

— Твой отец…

— Да.

— Это он тебя послал?

— Нет. Он не знает, что я здесь. Он не должен этого знать.

Внезапно меня охватила паника, я не понимаю, как мог впутаться в подобную историю, спрашиваю себя, к чему она может привести, если не к катастрофе. Сердце мое сильно бьется в груди, ужас и тревога, что она может ощутить биение сердца положенной мне на грудь рукой.

Я готов взять ноги в руки и бежать оттуда с максимально возможной скоростью, лететь по коридору, но рука опускается. И девушка делает мне знак головой.

— Входи же, малыш.

Я двигаюсь, как во сне. Она закрывает дверь, прислоняется к ней, меряет меня с ног до головы взглядом, будто пытается понять меня.

— Вот те на! Ты похож на него, нет сомнений. Сколько тебе лет?

— Пятнадцать.

— Пятнадцать? Ты выглядишь старше.