Случаи из моей жизни

В полдень старый и малый вернулись в деревню с полными корзинами белых грибов и целым лукошком черники. Бабушка, встретившая грибников, позвала их в дом и накормила молоком и свежим хлебом.

До конца лета продолжались их грибные походы, в которых Гришутка познал всю азбуку леса. Но больше всего ему понравились дедушкины рассказы о дивном мире, созданном Богом.

— Дедушка, — спрашивал он, — а почему нам об этом не говорят в школе?

— Видишь ли, дружок, — отвечал тот, — есть люди, которые не любят Бога, вот они и запрещают рассказывать о нём.

— Но почему, ведь Господь так нас любит?

— Наверное, на свой вопрос ты получишь ответ, когда подрастёшь. Думаю, к этому времени многое изменится, возможно, то, что я рассказал о Боге, будет преподаваться и в школе. Пока же, дружок, Господа носи в сердце своём, а роток закрой на замок. Ты меня понял?

— Понял, — ответил Гришунька. Да и как не понять, когда бабушка постоянно напоминала ему об этом же.

Летние дни подошли к концу, и грибные походы закончились. Гришуньку отправили в школу, а Сиротка уехал к сыну и больше в деревню не возвратился. Очень скучал Гришунька по другу, поэтому всякий раз, проходя около заброшенного соседского дома, он останавливался и подолгу мысленно разговаривал с Сироткой. А перед тем как уйти, обязательно просил Господа, если друг его жив, дать ему здоровия духовного, а если мёртв — Царствия Небесного.

Порыбачили

В ординаторской хирургии слушаем патологоанатома Володю про весеннюю рыбалку.

— После того как мы с тобой расстались, — обращается он ко мне, — я, поужинав, направился к реке, где меня ждал наш электрик Михей. По дороге встретил участкового Селезнёва.

— Ты куда? — спрашивает.

— На тот берег.

— Зачем?

— Дело есть.

— Какое?

— Рыбное.

— Сеть проверять поехал?

— Да.

— Значит, мне повезло, я ведь тоже туда собрался. Ты один?

— Нет, Михей у реки ждёт, а ты что, так и поедешь с чемоданом?

— Вы ненадолго?

— Сеть проверим и назад.

— Значит, так и поеду.

Подходим к реке, видим: Михей драпать собрался. Его взаимоотношения с законом, мягко скажем, сложные.

— И не думай даже, — кричит Селезень, — стрелять буду.

Михей от такого приветствия встал как вкопанный, а Селезень, смеясь, говорит:

— Ладно, отомри, я ж пошутил.

— Ну и шутки у тебя, — ворчит Михей.

— Он едет с нами, — объясняю. — Лишняя пара рук не помешает.

Противоположный берег Камы низкий, поэтому река далеко разлилась вглубь леса. Углубившись на два километра, останавливаемся и начинаем выбирать сеть. Улов оказался небольшой, но на троих хватило бы. Забросив вновь сеть, собираемся возвращаться, но Селезень останавливает.

— Сейчас я устрою вам сюрприз, — говорит и достаёт из чемодана два кубика динамита.

Пытаюсь его остановить:

— Не надо, услышат — наряд пришлют.

А он:

— Не дрейфь, прикрою.

Поджёг запал, кинул кубики и крикнул:

— Ложись!

Упали на дно лодки, лежим, ждём — один бабахнул, а второй молчит. Выглянул наш браконьер из лодки и заорал:

— Мужики, спасайся, он под нами!

Дальше всё произошло быстро. Этот хрен скаканул на борт лодки и опрокинул её. Мы и опомниться не успели, как оказались в воде. Когда я вынырнул, вижу — рядом Михей барахтается, а Селезень, как торпеда, прёт к ближайшей ёлке. Кричу Михею:

— Плыви к берёзе!

— Я плавать не умею, — отвечает.

— Это ж надо, человек вырос у реки и не умеет плавать. Ладно, греби, как можешь, я подмогу.

А в голове мелькает мысль, взрыва-то нет, значит, запал потух. Селезень тем временем уже сидит на ёлке и раздаёт советы.

— Михей, ты, как собачка, под себя, под себя греби, Володь, а ты его под брюхо, под брюхо поддерживай.

Доплыли мы кое-как до берёзы.

— Лезь, — приказываю Михею.

— Не могу, устал, — отвечает.

Чувствую, одежда на дно тянет, озлился я тут на Михея, закричал:

— Ну и хрен с тобой, хочешь тонуть — тони, но без меня.

Подействовало, вмиг на сук взобрался.

— Подымись выше, — кричу, — мне тоже где-то сидеть надо.

— Ага, — отвечает и продолжает сидеть.

— Ты что, зараза, оглох, лезь выше.

Только после этого он поднялся выше.

Взобрался и я на берёзу, сидим, молчим и дрожим.

— А лодка утопла, — заметил Михей, — это ж моя лодка, Селезень, за нанесённый ущерб придётся платить.

— Ага, щас, — смеётся тот, — спешу и падаю.

— Мужики, вы о чём, нам бы до утра дотянуть, — обрываю их перепалку. Замолчали, поняли, что всю ночь придётся сидеть на дереве.

Первым прервал молчание Селезень:

— Ребята, плывите ко мне.

— Плыви сам.

— А у вас места хватит?

— Таких дураков целый взвод разместить можем, — ехидничает Михей.

— Ладно, плыву.

Наступила ночь, мёрзнем. Чтобы хоть как-то согреться прижимаемся друг к другу, а чтобы не заснуть разговариваем и подталкиваем друг друга в бок. Но, несмотря на холод, сон берёт верх. В результате Селезень заснул и свалился в воду. Помогаем ему взобраться на дерево.

Михей, сдерживая смех, предлагает:

— Селезень, оставайся там, это ж твоя естественная среда, вона как она тебя к себе тянет.

Взобравшись на дерево и усевшись, он выдал нам пару ласковых:

— Стервецы, сволочи, сукины дети, столкнули и ржёте.

— Никто тебя не толкал, заснул, вот и выпал из гнезда, — возражает Михей.