Случай из жизни государства (Эксперт)

Окоемов собирался показать Хозяину чрезвычайно смешную и паскудную книжонку, гулявшую по отрядам зоны - сборник анекдотов под названием "Если кто-то кое-где у нас порой". Конечно, о них, зоновских ментах, анекдотов мало, все больше о ГАИ, постовых и вытрезвителях, но в общем настрое текстов сквозили презрение и ненависть. Составитель брошюры наверняка чалился в зоне пару раз, а может быть, был бит и обобран в отделении или в вытрезвителе. Стержнем книжонки, видимо, являлся бородатый анекдотишко о коллегах - говне и менте: мол, они оба - из внутренних органов. Издание вполне официальное, присылаемые книги давно уже не проверялись лагерной цензурой: вот и проскочила за колючку эдакая мерзость... Лет десять назад Окоемов с чистой совестью отшмонал бы (отнял при обыске) подобное чтиво, чтеца отправил бы в изолятор или в БУР, но нынче - пришлось выпрашивать её у владельца-зека на пару деньков, с возвратом...

- Присаживайся, Иван... (Хозяин, по примеру зеков, никогда не говорил "садись", тоже считал это слово плохой приметой). - Сейчас чайку с тортиком заколбасим. Небось, не ужинал еще?

Окоемов решил не портить Хозяину настроение дурацкой книжкой: оставил её в кармане, на стол не выложил.

Перемышлев разлил по чашкам чаек - душистый, красноватый, присланный из Москвы верными друзьями и купленный в знаменитом чайном магазинчике на Мясницкой (бывшей ул. Кирова). Хозяин заваривал отменно, не хуже Тузика, знал толк в напитке, хотя и не чифирил: больше любил такой вот, терпкий, без второсортной ненормальной горечи, прозрачный нектар. И к тортам он был неравнодушен, от чего, наверное, и раздуло: глядя сверху вниз не видел Перемышлев своих собственных форменных ботинок...

- Что там у Петрова-то слышно? - вопросил полковник, так дунув на дымящуюся чашку, что на поверхности поднялся чайный шторм. - Давно был у него?

- Был сегодня, - ответил Окоемов. - Беспокойный он какой-то, нервный. Наседки зоновские плетут Бог весть что, а он рвется меры принимать. Да и Минкевич его подзуживает. Монгол им не нравится...

- Здрасте! - возмутился Хозяин. - Будто Балабанов был хорош! Коммуняка, петух гамбургский! Из путевой зоны сделали СССР, в рот компот! Того гляди, начнут мочить друг друга!

- Так он о том же и говорит. Вроде как Монгол - это Петров предполагает - мутит воду среди блатных и мужиков, акцию готовит...

- Да и ладно, - успокоился вдруг Перемышлев. - Знаем эти акции. Повара - в котел с бульоном, нарядчику - доской по черепу... Ну, завхоза какого опетушат или замочат - туда и дорога... Что я, новых не найду? Эх, жаль, попа нет, Василия, вот кто советчик... Когда приедет-то? Ты ведь с ним корешишься вроде?

- Да не, как все... В приятельских. А будет он дня через три. Может, на Максима Исповедника поспеет...

У Перемышлева рука с куском торта остановилась на полдороги.

- Ну, даешь, Иван! Ты уже и в праздники религиозные проник! Сам-то, ха-ха, в попы не собираешься?

- Крест ношу, - с достоинством ответил Окоемов.

- Я тоже ношу, - Хозяин стер с лица улыбку. - Мы ж русские люди, в рот компот...

Он расстегнул китель, рубашку и вытащил толстую "бандитскую" золотую цепь с огромным, почти иерейским крестом, тоже золотым.

- Видал?

Окоемов молча кивнул, одобряя, но свой маленький серебряный крестик показывать не стал.

Перемышлев хотел что-то словесно добавить к показу креста, но в дверь кабинета неожиданно постучали.

- Ну, кто там, заходи! - недовольно буркнул полковник.

- Николай Фомич, нужно ваше "добро"! - с порога объявил вошедший ДПНК лейтенант Мыриков. Это был молодой безусый человек, подтянутый и строгий на вид. Мундир на нем сидел безукоризненно, зато шапка падала чуть ли не на нос - Мыриков недавно состриг пышную неуставную шевелюру, и голова сразу уменьшилась.

- Какое ещё "мое добро"? Брюки, ботинки? - пошутил Хозяин.

- Да нет... тут другое: контролер Баранов требует ключи от церквы нашей. Говорит, что ключи для Монгола: мол, ворюга хочет посетить Божий храм.

- А я что, митрополит? Просит - дай. Скоммуниздить там нечего, да Монголу и не нужно...

- Ага! - обрадовался Мыриков и собрался было уходить, но Перемышлев остановил его.

- Ты, это, знаешь что? Замени Баранова этим, как его? Петром... забыл фамилию... тоже контролер. Он с Монголом частенько в разговоры вступает может, высмотрит что или на слух определит. Пусть Петр Монголу ключи отнесет, понял?

Мыриков кивнул и исчез за дверью, а Перемышлев и Окоемов продолжили чаепитие. Хозяин забыл, что хотел сказать о кресте, так и оставшимся снаружи и странно сочетавшимся с советским мундиром внутренних войск. На кителе, слева, выделялись к тому же два ряда орденских планок и латунный значок с серебряным Феликсом за 20-летнюю безупречность.

Половина торта быстро исчезла в желудках сотрапезников; причем, три четверти досталось Хозяину, а Окоемов едва успел ухватить остаток кондитерского шедевра. Прапорщик, вкушая, все размышлял: показывать полковнику анекдоты - или обождать повышения тонуса, настроения, выбрать удобный момент перемены темы разговора.