Случай на границе

Теперь я должен определить скорость цели. Как быстро она идет? Наношу на карту своё место, пеленг цели, жду три минуты и снова наношу свое место, новый пеленг цели… Быстро высчитываю. Есть! Цель движется со скоростью около семи узлов. Выбегаю на мостик, докладываю. На море наваливается густой туман. Он обкладывает всё вокруг. Он закрывает даже темноту.

Мы медленно, нехотя спускаемся в штурманскую рубку. Теперь стоять на мостике бесполезно.

По очереди прикладываемся к глазку локатора. Идут томительные минуты.

— Остановилась! Цель остановилась! — вдруг говорит Паланчук.

Остановилась? Почему? Что это? Маневр? Хитрость? Или какая-то неизвестная причина?

Теперь вся надежда на локатор. Паланчук, припав к резиновой прорези экрана, напряженно следит за целью. Внезапно он начинает нервно крутить ручку развертки. Что случилось?

— Цель пропала!

— Малый ход! — говорит командир.

Наверху, на мостике, ничего не видно уже в нескольких метрах. Серая мгла закрыла корму, нос…

Мы осторожно пробираемся в тумане. Наши огни погашены. Тишина. Слышен только ровный плеск волн.

Проходит час, второй. Мы продолжаем кружить в тумане. По-прежнему локатор не может поймать цель. Неужели ушла?

— Силуэт! — вдруг тихо говорит один из сигнальщиков, стоящий рядом со мной.

Но сколько я ни вглядываюсь, я не могу различить ничего, кроме серой стены тумана. Может быть, сигнальщику показалось?

— Вижу силуэт! — подтверждает второй сигнальщик.

Теперь и я вижу еле различимые, почти слившиеся с туманом очертания небольшой шхуны.

— Говорить шепотом! — быстро бросает командир. — Штурман, определите место, быстро! Приготовьтесь к высадке — пойдете с осмотровой группой!

— Есть!

Осторожно, стараясь не шуметь, спускаюсь вниз. Пытаюсь привести в порядок мысли. Мне — первый раз в жизни — быть командиром осмотровой группы!

Но сначала я должен определить точное местонахождение шхуны и нанести его на особую карту. Я должен предъявить эту карту экипажу судна-нарушителя как счет, и нарушитель должен поставить на карте свою подпись, признать, что он нарушил нашу границу, забрался в чужой дом.

Готово. Место отмечено. И тут же по внутренней трансляции прозвучала команда: «Осмотровой группе приготовиться к построению!»

Один за другим подходят матросы осмотровой группы: рулевой Таранов, сигнальщик Шестериков, главстаршина Солод, матрос Гоцкий. Быстро выдаю им пистолеты, ножи, карманные фонари, индивидуальные пакеты. Шестериков берет ракетницу, сигнальные флажки. Все четверо смотрят на меня.

И вдруг я вспоминаю: инструктаж! Стараюсь говорить спокойней, попутно припоминая все те бесчисленные тренировки, которые проводил со мной командир.

— Туман, будьте осторожней… — Я поочередно смотрю в глаза каждому. Это трудно, и только сейчас я понимаю, что такое быть командиром осмотровой группы.

— Наверх!

Мы выбегаем на палубу, строимся у борта. Вот она, шхуна, совсем близко. Мы подходим к ней совершенно бесшумно. Молодец, ох, какой молодец командир, подвел нас к самому борту! Так и есть: на шхуне даже не заметили нашего приближения, не услышали ни звука!

— Пошел! — быстро говорю я, и мы разом прыгаем на палубу шхуны. Бросаюсь к ходовой рубке. Человек за штурвалом показывает мне ладони: мол, оружия нет.

— Капитан? Кэптэн? Маетэ? — говорю я.

— Я, я! — Человек кивает головой.

Я оборачиваюсь. Два человека у люка в кубрик растерянно смотрят на меня.

— Команду — в кубрик! — приказываю я. Гоцкий и Шестериков делают шаг вперед, и двое исчезают в люке. Тем временем Солод и Таранов спускаются в машинное отделение.

Я снова поворачиваюсь к капитану. Отдаю под козырек — этого требуют международные нормы — и говорю:

— Я офицер пограничных войск СССР! Национальность судна, цель плавания?

Тот, кто назвал себя капитаном, пожимает плечами:

— Наин, найн… — твердит капитан. Прикидывается? Или действительно не понимает? Пытаюсь объяснить по-английски.

— Найн, найн… — твердит капитан.

Меня берет зло. Я расстегиваю сумку, достаю карту, передаю капитану.

— Подписывайте!

Видимо, что-то в моём голосе испугало капитана. Он вздрагивает. Послушно берет протянутую ручку. Я незаметно оглядываю его. Молодой парень лет двадцати семи. Щетина на щеках. Поношенный свитер. Серые, спрятанные куда-то внутрь глаза.

— Найн! — внезапно поняв, что я от него требую, говорит он, вглядываясь в карту. — Найн, найн! Хир… — Его палец показывает место в нейтральных водах. Я быстро оглядываю рубку. Есть! Вот она, раскрытая прокладочная карта. Поймав мой взгляд, капитан растерянно отворачивается: проморгал. Я беру карту. Прокладка курса здесь обрывается точно на линии нашей госграницы.

— А ну, гляди! Гляди! — кричу я.

Капитан поднимает голову вверх. Что это с ним? Машет рукой: ветер! Его сдуло ветром…

— Наверх смотришь? Нет, сюда смотри!

Поняв, что дальше отпираться бессмысленно, он подписывает своё «место».

И только спустившись в капитанскую каюту, я узнаю истинное лицо «сдутых ветром». Вдоль стен сверкает никелем самая совершенная аппаратура, среди которой и новейшая навигационная система, позволяющая определять место судна с точностью до девяноста метров!