Случай на станции Кречетовка (СИ)

Но дверь распахнулась, и в комнату без стука ввалились два молодца, с одной шпалой на краповых петлицах. Запыхавшийся вид гостей говорил, что ребята гнали сюда на полных парах. Но неожиданно увидев майора госбезопасности, парни растерялись, переглянулись, решая кому из них отрапортовать. Тут же встали по стойке смирно и худой чернявый лейтенант бодро доложил:

— Товарищ майор госбезопасности лейтенанты Юрков и Гаврюхин прибыли в ваше распоряжение.

— Вольно парни. Что прямиком с поезда…

— Так точно, — опять вытянулся чернявый.

— Ладно, Мишь не парься… А ты, Павел, чего язык потерял… Садитесь мужики, чай будете пить? Сей момент, организуем… Да и фураги снимите… Андрей принеси-ка ребятам, чего пожрать. Давай, давай угощай москвичей.

— Не надо товарищ майор, уже в вагоне успели в вагоне перекусить… — наконец открыл рот лейтенант Павел Гаврюхин — плотный крепыш, с соломенными волосами.

— Если начальник сказал, значит надо… — пошутил Воронов, — неизвестно еще когда придется поесть…

— Сергей Александрович, — обратился Павел, как к старому знакомому, — разрешите поздравить вас с новым званием… — и разговорился. — Нам ведь перед отъездом не сообщили, что вас произвели в майора госбезопасности. Это правильно, считаю, вы давно заслужили повышение.

— Пашка, давай тут не подхалимничай… — подумав, Сергей добавил. — Видать, подошла очередь, да и не гонюсь, честно сказать, за званиями…

— Товарищ майор, — ввязался в разговор чернявый Михаил, — говорят, что покидаете наше управление…

— Мужики, забыли, как учил, — воспринимать сплетни критически. Мало, что говорят… Но, теперь здесь на станции Кречетовка, — придется толком поработать, иначе на верху не поймут… — и отчеканил командным тоном. — Отставить разговоры о моей персоне… — хмыкнув на последнем слове.

— Так точно, товарищ майор! — ответили оба хором.

* * *

Сергей распрекрасно знал молодых сотрудников транспортного управления, — ребята его прямые подчиненные. Воронову пришлось вводить парней в курс работы управления, учить мыслить не провинциальными трафаретами и больше полагаться на самих себя. Молодые сотрудники впитывали ту науку как губка, и в то же время стали откровенны с ним, как с отцом родным, — при возрастной разнице только десять лет. Короче, майор знал лейтенантов как облупленных. Парни пришли в железнодорожный отдел уже после финской войны, в апреле-мае сорокового года, успев на славу поработать оперативниками в региональных транспортных органах. Мальцы холостые, таких без зазрения совести принято мотать по командировкам, но Воронов пригляделся к ним ближе, стал отличать от других «новобранцев» и не раз брал на задание с собой.

Михаил Григорьевич Юрков происходил из кубанских казаков, окончил Ростовскую межкраевую школу НКВД, работал на дороге имени Ворошилова в Ростове-на-Дону. Не по книжкам знал транспортные артерии Кубани и Северного Кавказа. Даже понимал горские наречия и умел общаться с тамошним строптивым народом. Юрков однажды сдуру похвалился, что дед по матери — удалой «черкес», воевал в Дикой дивизии, под началом самого Великого князя Михаила Александровича (младшего брата царя) — героя той, первой войны, тайно убитого ЧК в Перми. Воронову тогда пришлось резко остудить пыл бравого чекиста — молодых, еще учить, да учить…

Как бывший ростовский работник, Юрков рассказывал Сергею о Викторе Семеновиче Абакумове (заместителе Наркома и начальнике особых отделов), назначенного в Ростовское управление в декабре тридцать восьмого. Воронова прежде удивляла стремительная карьера молодого выдвиженца. Это же надо — в тридцатом году стал членом партии, в самом конце тридцать шестого получил младшего лейтенанта. Минуя звание старшего лейтенанта — дали капитана, а уже в сороковом — присвоили старшего майора, перескочив через майора государственной безопасности. Чрезмерно трепались в коридорах Лубянки о «слишком раннем» комиссаре. Но Юрков отзывался об Абакумове положительно, правда без льстивого восхищения, уж слишком крут был новый начальник, но и справедлив.

Виктор Семенович после назначения в Ростов стал пересматривать дела прежде арестованных, и не найдя в них серьезной доказательной базы, выпустил большинство арестантов на свободу. И еще один примечательный факт, памятное «финское дело». С началом Финской войны ретивые ростовские чекисты посадили нескольких граждан финской национальности и одного цыгана, якобы, как агентов финской разведки. Заключенным грозила высшая мера наказания. Новый начальник, изучив следственные материалы, пришел к выводу, что нужно самому поговорить с каждым арестованным. Почти неделю Абакумов вел допросы, делал очные ставки и пришел к выводу, что дело надуманное и арестованных освободили. За исключением цыгана, который распускал по городу ложные слухи, а затем оговорил себя и других людей. В итоге цыган получил десять лет лагерей. А вот сотрудников Ростовского НКВД наказали за очковтирательство, уволив из органов. А иных даже привлекли по уголовной статье за фальсификацию документов.