Случай на станции Кречетовка (СИ)

Сергей положил выцветший сидор вниз шифоньера, скинул с плеч портупею… не зная, куда спрятать оружие, сунул под кровать, ближе к изголовью. Гимнастерку, расправив, по-простецки повесил на спинку стула. Наконец, стянул в край надоевшие сапоги, затем синие галифе. Оставшись в одних трусах и майке, в один подскок выключил свет и завалился поверх покрывала на услужливо прогнувшийся матрац кровати. И смежил веки, и уже голова начала проваливаться в объятья Морфея, как тут раздался стук в дверь.

— Войдите, — что прозвучало отнюдь не к месту, но Воронов не нашелся на благодушный ответ и натянул на себя каньевое одеяло.

Щелкнул выключатель, в комнату ступила миловидная женщина, лет тридцати. Волнистое легкое каре светлых волос, приоткрывало ясный лоб и лукаво вздернутые к вискам тонкие брови. Серые выразительные глаза, слегка подведенные тушью, интригующе оглядели мужчину, лежащего в самом непрезентабельном виде, укрывшись одеяльцем до подбородка.

«Вот те раз — застигли малого врасплох…» — ошарашено подумал Сергей. Да и как тут поступить… Никаким этикетом не предусмотрено, вытаскивать волосатые ноги, да еще в семейных трусах, на обозрение интеллигентных особ. «Ашкеназка блин, дамочка вамп…» — лихорадочно смекнул капитан и невольно, на локтях приподнялся с постели, заставил себя полуприсесть и сотворить любезное выражение.

— Добрый вечер, красавица, — тушуясь, сказал Воронов первым, поняв уже следом, вдогонку словам, что женщина между тем необычайно миловидна.

— Здравствуйте, товарищ офицер, — ответила она плавным меццо-сопрано и приветливо улыбнулась, назвавшись, — Вероника… дочь Хаима Львовича…

— Сергей, — помедлил Воронов в нерешительности. Потом опомнился, шустро свесив ноги с кровати, ловко натянул штаны. Почувствовав себя гораздо уверенней, он, уже раскованно предложил гостье присесть.

— Да нет, лишь на минутку побеспокоила вас. Может, хотите поужинать? Могу быстренько организовать легкий ужин и чай.

— Спасибо, благодарю — уже ужинал. Да вы присядьте, коли зашли, — с улыбкой добавил, — пожалуйста.

Вероника подошла к окну, опустилась на круглое сиденье стула, оправила на бедрах шелковый китайский халат в матовых лилиях и с нескрываемым интересом взглянула на гостя. Сергей тоже наметанным взглядом оценил стать хозяйки. Конечно, далеко не девушка, но юношеская прелесть сменилась на влекущую телесную грацию, пластичные жесты зримо подчеркивали совершенство фигуры женщины. В вороте халатика, стянутом на пышном бюсте, топорщилось кружево ночной сорочки, с маленькой ножки спал тапок без задника, но шлепанец не спешили водрузить на место.

Сергей восхищенно встряхнул головой и как заправский ловелас с чувством выговорил:

— Вы… ну, как там, у классика: «Я вижу чудное мгновенье: передо мной явились вы, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты!»

Вероника оказалось не промах. Молодка тут же нашлась и с назидательной улыбкой поправила:

— Пушкин обращается к пассии на «ты», да и начало строфы: «Я помню…»

Воронов даже привстал с постели и озадаченно развел руками, сотворив изумленную физиономию.

— Н-да… Выходит, сфальшивил, видимо давно не перечитывал поэта, а ведь школьником знал стихотворение наизусть, — он усмехнулся и добавил уже серьезным тоном. — А вы, видимо, филолог по профессии, если так с ходу подловили неуча…

— Да, угадали, попали в точку… Я учитель русского языка и литературы в школе десятилетке, — и не без гордости добавила. — Веду старшие классы, с восьмого по десятый. Получила направление в Кречетовку по окончании учительского института. Училась в Саратове, — заметив, что Сергей слушает, затаив дыхание, продолжила, — чудесный город… Волга… основанный Столыпиным университет, готическая консерватория, картинная галерея лучшая в Поволжье… А знаете, наш институт только в тридцать первом выделен из университета. Стал самостоятельным ВУЗом. А до этого, можете себе представить, я была студенткой университета, — и вдруг беспричинно погрустнела, вздохнула и по-детски шмыгнула носом. — Сильно скучаю по Саратову. До слез грущу… Часто снится, как после дождя спешу по скользкой мостовой Кооперативной улицы к нашему учебному корпусу. По дороге обгоняют шустрые автомобили, покрикивают возчики пролеток, но мне весело и беззаботно, я счастлива, — и поинтересовалась. — Случалось быть в Саратове?

Воронову доводилось приезжать по делам службы в тамошнее отделение Сталинградской дороги. Но город знал слабо. Обыкновенно, с вокзала по Ленинской до здания отделения, час другой… и обратно на поезд. Из окон управления детально просматривалась облупленная красная колокольня и ажурная главка гигантского Свято-Троицкого собора. Храм закрыт теперь для доступа прихожан, говорили, что там разместили музейно-строительный склад. Жалко, конечно, культовые здания никому не нужны… Печальная участь — постепенно превращаться в каменные руины, которые потом безжалостно снесут, а на свободной территории разместят районный «пионерский парк».