Случай на станции Кречетовка (СИ)

«Короче, немца требуется остановить на подлете к станции. Поэтому, стоит произвести полное доукомплектование авиационного полка ПВО на подступах к Кречетовке, усилив скоростными МИГами и ЯКами, а не фанерными «ишаками». Только где взять — оторвать с фронта… А главное, летные кадры…

Ясное дело, начальник Главного транспортного управления Синегубов не отважится пойти к Наркому. Выходит, нужно самому…

Как, когда, где, каким образом?..»

Глава 4

Как раз неделю назад Воронову внезапно позвонил старший майор Степан Мамулов — начальник секретариата НКВД. Сергей, шапочно знавший выдвиженца Берии, крайне удивился звонку столь влиятельного лица. Этот человек сделал блистательную партийную карьеру еще в Закавказье, а теперь через руки армянина проходила служебная информация, поступающая к Берии, но главное, поручено контролировать выполнение распоряжений Наркома. Таким образом, Берия смотрит на происходящее в мире глазами Степана Соломоновича. Мамулов в приказном тоне велел Воронову срочно явиться в служебный кабинет Народного комиссара. При этом сделал загадочную оговорку:

— Ни слова Синегубову (прямому начальнику Сергея)… а уж Богдан (Кобулов Богдан Захарович — заместитель Наркома, курирующий транспортное и экономическое управления) тот ничего не должен знать. Разжевывать не стану! — заключил начальник секретариата и положил трубку.

Сергей заполошно смекнул, что заваривается некая сомнительная интрига (хотя бы, для него), но лишних вопросов задавать не имел права. Времени на эмоции, а на догадки о причине столь таинственного вызова и подавно не было. Капитан пулей полетел по коридорам Лубянки, спешил не опоздать к указанному времени.

И уж потом, на досуге, Сергей дал себе волю поразмышлять на тему: «Я и Лаврентий Берия».

Воронов сам не мог толком объяснить, почему его в Наркомате считали знатоком по железным дорогам. Другое дело авиация, ан нет… Видимо, этот ярлык приклеился к нему со времен конфликта на Китайско-Восточной железной дороге. Там, десять лет назад, Сергей участвовал в боевых операциях по ликвидации белогвардейских бандформирований, а потом пришлось выявлять Гоминдановскую агентуру, в фильтрационном лагере персонала КВЖД.

Видимо по той причине главный кадровик Круглов и рекомендовал капитана в январе тридцать девятого Берии, в качестве сотрудника к Соломону Мильштейну (того уже зарезервировали на начальника транспортного главка наркомата). С утверждением в ЦК новой структуры НКВД, в конце сентября тридцать восьмого года началось переформатирование и транспортного управления. Однако эти мероприятия по ряду веских причин, первая из которых — тотальная чистка ежовского персонала, сильно стопорились. Должность начальника главка оставалась вакантной почти полгода. Старшему майору госбезопасности Мильштейну, поручили разработать задачи и направления работы реформируемого ведомства и укомплектовать главк надежными чекистскими кадрами. С нелегким заданием Соломон Рафаилович справился благополучно, и ровно через год, в марте сорокового, получил комиссара госбезопасности третьего ранга.

Не без основания считали, что тощий сын кровельщика считался любимчиком Берии, вот почему, тот взял еврейчика с собой в Москву из Тбилиси. Соломона сразу поставили на следственную часть НКВД, где тот приобрел несравнимый опыт инквизиторской работы, с лихвой востребованный на новой должности.

Определенно, Лаврентий Павлович определил Воронова под крыло своего ставленника, рассчитывая, что тот подобающим образом приглядит за подающим надежды капитаном, подгадившим себе приятельством с гипотетическим конкурентом на должность наркома.

Но Лаврентий Павлович малость просчитался. Сергей через доверенных людей вызнал биографию начальника Главка. Вот уж чего не ожидал капитан, что Соломон Рафаилович родился в Вильне, в городе, который для самого Воронова стал родным. И еще весомое обстоятельство… Мильштейн на фоне большинства малообразованных чинов наркомата оказался эрудированным и интеллигентным человеком. Видимо, поэтому его заметил Лаврентий Берия (будучи первым секретарем ЦК КП(б) Грузии), назначив своим помощником в ноябре тридцать первого года.

Соломон закончил пять подготовительных классов при Виленском еврейском учительском институте, да еще пару лет проучился в городской Виленской гимназии и затем пять лет в Псковском реальном училище. Мало кто знает, что представлял собой Виленский еврейский институт… Но Сергей осведомлен… Так вот, — это своеобразная еврейская академия. Выпускники института становились учителями городских еврейских школ Российской империи. Образование было светским, но конечно, в учебную программу входил комплексный курс иудаики, в том числе и изучение древнееврейского языка. Но, что примечательно, и Танах (еврейская Библия), и труды еврейских мудрецов при этом изучались не с религиозных, а с естественнонаучных позиций. Так, что в полной мере сносное гуманитарное образование получил будущий чекист.