Случай на станции Кречетовка

Последнее время, а точнее, с началом войны, Ширяев часто застигал себя на мысли — правильно ли поступил тогда, десять лет назад, женившись на внучке донского походного атамана Сонюшке Елатомцевой. А собственно, какой смысл имело само это определение — «правильно»? Однажды рассуждая, Роман Денисович подобрал синонимический ряд под стать тому слову: как надо, как следует, как положено, по правде, по-людски. И эти слова-кальки стали оправданием, прибавили сил. Однако Ширяев застиг себя на мысли, что отметает слова свойственные немецкой ментальности, точнее прусскому практицизму: разумно, рационально, дельно, законно. И вдруг, еще раз осознал, опять на него нашло диковинное озарение, что думал над этой задачей по-русски, подобрав в большинстве просторечные слова. А главное, словарным фондом в том выборе явились нравственные критерии, моральные ориентиры, свойственные одному русскому характеру, одним словом, — православная эмпатия, да и только. И это у него — природного немца, пруссака… И опять возникал болезненный вопрос — уж не русским ли он стал? Альберт не мог с этим согласиться, а уж смириться, так нипочем… Но не на пустом же месте возникали подобные колебания… Вот такая диковинная «достоевщина» бередила душу и сознание немецкого агента.

А что же Татьяна, да и как такое случилось с ним и с ней…

На станции Глубокая, что недалеко от станицы Каменской Ростовской, области Альберт оказался в конце тридцатых годов. По досконально разработанной Militаrgeheimdienst des Generalstabs легенде его пожизненно обрекли на стезю железнодорожника. Логика тут стальная — перевозки по железным дорогам ключ к секретам страны, а уж военно-стратегическим в особенности. Начав в российской Вильне, как раньше говорили, — с паровозной прислуги, а конкретно с кочегара в империалистическую, теперь уже Ширяев водил паровозы, став машинистом. Помотало молодого механика по Российским долам и весям, честно сказать, немало. В Глубокую Ширяева Романа перевели, как бездетного холостяка, из депо станции Лихая. Подобной глухомани Ширяев и представить не мог, но стиснув зубы, постепенно вжился в новые обстоятельства. Единственная отрада, — главный портал паровозного депо с четырьмя пилонами и зарешеченными готическими окнами над тремя въездными воротами напоминал прусские фабрично-заводские сооружения. И иногда Альберт-Роман позволял себе расслабиться, возомнить на миг, что очутился в родном Гумбиннене.

Вытянутый вдоль путей станционный поселок представлял собой хаотичное слияние нескольких казачьих хуторов с дореволюционными станционными постройками и немногими казенными домами железнодорожников. Название станции дала речушка Глубокая. По местной легенде, название реке дал сам царь Петр I, став очевидцем незадачливого происшествия. В хлебном обозе на почтовом тракте через хутора Пиховкин и Иванков перегруженная телега с мешками зерна низверглась в водную пучину. Царь приказал достать чувалы, но сделать этого не удалось. Тогда Петр сказал: «Да, глубокая эта река». С тех и прозвали речку Глубокой. Впрочем, бытовала и вторая, официальная трактовка — когда царское войско направлялось на Азов, в реку упала пушка, которую также не достали из глубины. Вот в таком, «историческом месте» предстояло жить и работать немецкому разведчику, которого уже двадцать лет не видел родного дома в Гумбиннене.

Затем пришел приказ из Vaterland — переквалифицироваться в инженерно-технические работники. Ясное дело, возникали другие перспективы для разведывательной работы. Да и надоело агенту уже дышать паровозной гарью. Без особого труда стал Ширяев студентом-заочником только что открытого Ростовского ВТУЗа под названием «Механический институт транспорта», потом перекрещенного в институт инженеров путей сообщения. Там и закончил Роман Денисович очередное «высшее образование», но уже в вновь переименованном Ростовском институте инженеров железнодорожного транспорта, хваленом повсюду РИИЖТе.

Естественно, деповское начальство положительно оценило такое карьерное рвение. И уже студентом первокурсником Ширяева поставили мастером бригады по очистке стенок паровозного котла от накипи, удалению шлама и устранению отдельных неисправностей котельной гарнитуры. Потом он стал старшим мастером промывочного участка, ну, а еще не защитив диплом, получил должность инженера по оборудованию. Следующей ступенькой намечался пост главного инженера или, на худой конец, заместителя начальника депо по ремонту. Впрочем, и само «звание» — начальник паровозного депо Глубокая было Роману по плечу, хозяйство было небольшим. Но «судьба-злодейка» определила другое повышение, на ту же должность, но гораздо масштабней в Кречетовке.