Случай Растиньяка

Катя притихла, ни о чем его не спросила. Герман был ей за это благодарен. Его мысль яростно работала. Лёнчик вот уже несколько лет как съехал от Голощапова, отношения с бывшим патроном заметно похолодали. Правда, Лёнчик может позвонить Изольде, но это зависит от того, насколько сильно он хочет досадить Герману. В последние годы Лёнчик с Изольдой сильно сблизились как раз на почве борьбы с ним. Ну и пусть, плевать он на это хотел! Он же собирается порвать с Изольдой, так? Вот и отличный повод. А дальше будь что будет. Голощапова жалко, но… хватит уже. Вся молодость ушла черт знает на что, как у этой Ларисы-бесприданницы. Надо уйти, тогда он сможет сделать предложение Кате. А теперь к черту эти мысли, будем досматривать спектакль. С великой королевой Юламей, как уже успел окрестить ее Герман.

Герман не оглянулся и не заметил, каким взглядом проводил его Лёнчик. Нет, он ощущал опасность затылком, лопатками, но твердо решил не подавать виду. Поэтому и не видел, как Лёнчик вынул сотовый телефон и вышел из фойе в вестибюль, где не действовали установленные в зале глушители. Герман вернулся с Катей в зал. Погас свет, разошелся занавес.

Спектакль был по-современному жесткий и в то же время… легкий. Костюмы простые, темп стремительный, никакой купеческой растяжки, никаких длиннот. Основным элементом реквизита служили качели. Они присутствовали в каждой сцене, превращаясь то в пароход, то в диван, то в обеденный стол, то в садовую скамейку.

Садовой скамейкой они стали в тот момент, когда отвергнутый жених Карандышев явился к Ларисе с пистолетом и объявил, что Кнуров с Вожеватовым разыграли ее в орлянку, как вещь.

В этом месте актрисы начинали заламывать руки, прижимать кулак ко лбу, драматически отставив локоть, и не своим голосом кричать: да, я вещь! У Юламей Королевой сцена была выстроена совсем по-другому. Выслушав Карандышева, она молча подошла к качелям-скамейке и села. Весь спектакль она держала спину прямо, как полагается приличной барышне, а тут села боком, прислонившись к вертикальной штанге, развязно закинула ногу на ногу… Откуда ни возьмись, в руках у нее появилась пахитоска и длинная спичка. Она ловко чиркнула спичкой о подошву высокого ботинка на шнуровке, закурила, выпустила дым… Всю эту гигантскую паузу публика сидела затаив дыхание. А Лариса деловито и буднично произнесла своим хрипловатым голосом:

–  Да. Я вещь. Наконец-то слово для меня найдено.

Превращение трепетной романтической барышни в циничную особу потрясало куда больше, чем последовавший за ним выстрел и вопль: «Так не доставайся ж ты никому!» В сущности, Лариса умерла в тот самый миг, когда сказала: «Да. Я вещь», и с тем же спокойствием, почти бесстрастно, не удостаивая даже презрением, объявила незадачливому жениху:

–  Уж если быть вещью, так очень дорогой. Пошлите ко мне Кнурова.

А может быть, запоздало догадался Герман, она была мертва еще в первом акте. Обречена – уж точно. Может быть, таков был режиссерский замысел – сделать Паратова ничтожным позером? Чтобы с самого начала было видно, что надежда Ларисы на любовь и избавление от маменькиной ферулы несбыточна и несостоятельна?

После спектакля актерам устроили овацию, а они вытащили на сцену режиссера. «Вот он смог бы сыграть Паратова», – мелькнуло в голове у Германа. Режиссер был очень хорош собой, но нисколько не рисовался, в отличие от актера, старался держаться позади и подталкивал исполнителей к авансцене.

–  Откуда ты знаешь эту Нину? – спросил Герман, пока они стояли в очереди в гардеробе.

–  Ее Этери знает. У Нины ателье на Покровке, а при нем магазин. Когда ты купил мои картины, я туда пошла и… Вот это у нее купила. – Катя застенчиво потянула за рукав черного шелкового свитера. – Это ее дизайн.

–  Благослови ее господь, – с чувством проговорил Герман. – Она свое дело знает.

–  Оказывается, я ее и раньше знала, – задумчиво продолжала Катя, пока Герман помогал ей надеть новое элегантное пальто, купленное, разумеется, под нажимом и руководством Этери. – И ее, и эту Тамару, подругу ее. Ну, блондинку. Мы жили по соседству и в одну школу ходили, только я на пару лет старше, вот и не отложилось. Знаешь, как это бывает, когда в школе учишься? Знаешь одноклассников, ну, может, из параллельного класса кого-нибудь, а всякую мелюзгу не замечаешь. Ну а теперь мы встретились и выяснили, что давно знакомы. А ты откуда знаешь эту милую женщину – Нелюбину? Она мне ужасно понравилась.

–  Она – банкир, – ответил Герман. – Я у нее в банке кредиты брал. Ты права, она очень милая. Но в банковском деле просто зверь, – добавил он с улыбкой. – И мужа блондинки я тоже знаю, он адвокат. А ты, значит, пересекалась с самой королевой Юламей?

–  Заочно, – пожала плечами Катя. – Я же не знала, что это она мою картину купила!

–  Интересно, откуда у нее такое имя?

Катя насупилась.

–  Если тебе интересно, найди ее в Интернете. О ней много разного написано. Мне, честно говоря, не хочется это обсуждать.

–  Ладно, меня тоже не волнуют сплетни. Просто она такая необычная…