Случай с Р. Афанасьевым на целине

Принимать решение предстояло самому и прямо сейчас, задача – есть задача. Разведка и разметка дронами по квадрату произведена, автоотчёт составлен. По плану нужно было проинициализировать обновление почвы, и я не нашёл ничего лучшего, как подогнать глайдер к ближайшим скалам, отломить манипулятором пару кусков породы помощнее и завалить росток камнями так, чтобы над ним осталось свободное воздушное пространство.

– Рэм, ты долго возишься, по графику следующий квадрат через восемь минут, – напомнил дежурный.

– Сейчас, ага.

Я и без него видел, таймбар на проекторе шлема уже горел красным. Отъехал на полкилометра, вызвал в консоли припринтера программу саморепликации и фрактальной генерации слоистых почв и запустил. Позади меня расцвёл бутон шевелящихся нанороботов, которые стали строить конструкт опорной сетки с квадратами по пятьдесят метров. Завалит зелень – и завалит, я хотя бы попытался, совесть чиста.

За ту смену я прошёл ещё восемь квадратов и в итоге из графика не выбился.

Вернулся на точку сбора уже затемно – сутки длились двадцать семь часов, из которых я проработал тринадцать и ещё два часа на обратную дорогу до места взлёта. Вытащил регистратор с программатором и бросил в пасть грузового отсека челнока глайдер с консолью. Поднялся в пассажирский, на третий уровень, хлопнул по плечу Даню, спросил:

– Как смена?

– Да ничего. На два квадрата перевыполнил. И что-то всё думаю про тот росток. Какой-то он мутный, ненастоящий. Надо бы сказать кому.

Несмотря на усталость, мысли об Огурце действительно не выходили из головы. Бригадир, судя по всему, спал и сообщение моё не прочитал. Звонить по аудио и сон его тревожить по таким пустякам было негоже – как-никак, Степан Артемьевич был в звании инженера – куда до него нам, рядовым техникам со стажем работы в пару земных лет. У него таких, как мы, сто двадцать хлопцев. Можно, конечно, сказать его заму по подбригаде, но зная трусливый характер Кима Александровича Сонга, тот наверняка ничего нового не скажет – забыть, засыпать, сильно не распространяться. Впереди было сорок часов «отсыпных» и отгульных – можно было дважды, а то и трижды вдоволь выспаться и погулять.

– Надо. Успеем ещё.

Челнок был большим, сюда согнали двести техников из четырёх бригад. Пристегнулись, дождались выравнивания атмосферы, сняли шлемы. В грузовом скрежетал тромбователь, прессующий глайдеры и выкусывавший из них микроэлектронику, ценную органику и синтетику. В других компаниях уже давно перестали экономить и возят глайдеры челноками. У нас же до сих пор для облегчения взлёта и ремонта выбрасывают металлические корпуса и шлёпают их заново перед каждой сменой. Затем пасть грузового отрыгнула излишки металла, объявили готовность ко взлёту. Кресло воткнуло обезболки в затёкшие мышцы, и нас тут же потащило вверх с двумя «же» – о рабсиле на стройках особо не парятся, плавный взлёт оставлен бортам разного «бизнес-класса», дворянским и офицерским сословиям.

Но не всем офицерам везёт. Я скосил глаза и увидел красную вздувшуюся рожу молодой лейтенантика имперских внутренних войск на соседнем ряду, приставленного к челноку на случай каких-нибудь волнений и неразберих. Это он ещё не взлетал с «троечкой», тогда бывают ощущения покруче.