Случай в психиатрической больнице

Сразу после того, как новому специалисту выдали халат с шапочкой и ключи от отделений, юноша направился на второй этаж, как и приказывал ему главврач.

Крики, стоны и животные звуки, издаваемые людьми, немного поразили Ларионова, но не настолько, чтобы он повернул обратно, ведь обучаясь в университете, преподаватели часто водили его курс в подобные заведения, где студенты наблюдали всю низость человеческого существа лишенного рассудка.

Выходя из палаты в окружении медсестры и двух санитаров, профессор Перельман оторвался от записей и, обратил свой взор поверх своих круглых пенсне на Германа.

– Черт возьми, голубчик! Почему так долго? Я уже решил, что лучший студент курса сдрейфил. – Сардонически произнес главврач, чем вызвал смешки медперсонала.

– Никак нет, господин Перельман. – С энтузиазмом сообщил юноша в обновке и направился к коллегам бодрой походкой.

Федор Иосифович мог похвалить, но не стал этого делать, ведь не любил все эти любезности. Он был выдающимся человеком дела, своего рода новатором в области психиатрии и защитил множество докторских, а также написал с полсотни эссе и диссертаций. Плюс ко всем своим талантам, никто не делал работу лучше, чем он, поэтому многие из-за его высокого профессионализма, прощали ему его минусы в характере, к которым относились такие черты, как грубость, прямолинейность и неумение договариваться с людьми по средством дипломатии. Одним словом, Ф.И. Перельман был интровертом, помешанным на своей работе, на которую променял свою родню. Недостаток в общении и семейных ценностях, он глушил в крепких напитках и редких азартных играх в клубах, но это не мешало ему быть высококвалифицированным специалистом, ведь пил он исключительно в одиночестве и вне работы.

– Держи. – С приказным тоном, Перельман протянул историю болезни Ларионову и жестом, заставил его следовать за ним по коридору. – Это твоя первая пациентка. Как новичку, я упростил тебе задачу и даю самую безобидную, что содержится в одиночной палате… Но учти, это лишь единственный раз и в дальнейшем тебе придется видеть всякое, в том числе и защищать свою жизнь от буйных пациентов.

Слушая наставления старшего, Ларионов пробежался глазами по истории болезни и понял, что его пациентка совсем юная девушка с пограничным расстройством и хронической анемией.

Перельман остановился у железной двери, выкрашенной в светло-зеленый цвет и, дождавшись, когда санитар откроет ее, вошел первый в палату, что была наглухо занавешена темной драпировкой.

– Ну здравствуй, моя ласточка. – Заговорил Перельман неожиданно ласково, с улыбкой подходя к пациентке и нежно поглаживая ее по голове.

Темноволосая девушка с очень миловидными чертами лица, как у ребенка, лежала привязанной к кровати с перебинтованной шеей. Она подняла свои глаза, под которыми залегли темно-синие круги, что еще сильнее выделялись на фоне ее бледной кожи. Поникший взгляд и ее бледные губы, делали ее схожей с мертвецом, но при этом ее неземная красота приковывала взгляды.

– Это наш новый сотрудник и мой младший помощник – Герман Ларионов. Можешь его не бояться. –Представил новичка профессор.

Девушка подняла свои большие темно-карие глаза, окаймленные густыми длинными ресницами и очень ласково поздоровалась с новым врачом, ослепляя его своей слабой, но очаровательной искрящейся улыбкой.

Главврач развязал ремни, что сковывали ее запястья и снова задал вопрос:

– Ну, как ты моя, девочка? Как спалось этой ночью? – Спросил Перельман, присаживаясь на край кровати. – Сегодняшней ночью твой друг тебя не навещал?

Девушка уселась на кровать и, растирая затекшие запястья, устало покачала головой.

Федор Иосифович откинул длинные блестящие темно-каштановые завитки с плеч девушки и приступил к осмотру ее шеи.

– Давай посмотрим твои раны, моя ласточка. – Ласково сказал он ей и принялся снимать повязку.

Девушка совершенно не сопротивлялась и Герман подумал, что из-за диагноза она просто не в состоянии это сделать.

– Ларинов, помоги мне. – Приказал Перельман.

Герман отложил папку в сторону и принялся за работу. Ослабив бинты и убрав их, он увидел на бледной коже девушки пониже левого уха, две небольшие ранки одинаково-круглой формы.

«Может у нее суицидальные наклонности?» – подумал про себя бывший выпускник университета.

– Раны затягиваются. – Заключил рыжебородый врач. – Это радует, ведь это значит, что ты идешь на поправку.

Закончив с осмотром юной особы и сменив ей повязку, Перельман и Ларионов, направились в кабинет, чтобы задокументировать наблюдения за пациентами.

– Кто она такая? – Спросил Герман, заинтересовавшись молодой пациенткой.

Федор Иосифович, оторвался от записей и сказал.