Случайная любовь

Вот уже его пальцы между её трусиками и телом. Он потянул, она прогнулась, и трусики легко спустились почти до коленей. Увидев черный треугольничек, Сережа припал к нему лицом. У него возникло странное желание расцеловать её всю, но Юля раздвинула ножки, согнула их в коленях, и опять трусики стали на его пути к тому месту, куда он стремился больше всего на свете.

Сережа перевел дыхание. Сердце его колотилось. Волна страсти, чтобы еще с большей силой вновь поднять их на гребень и захлестнуть, схлынула. Возможно, если бы он был опытен в любви, то уже обладал бы ею, но он был не опытен, к тому же еще заботился о её чувствах.

«А не злоупотребляю ли я её доверчивостью?» – где-то в укромном уголке его мозга смутно, но настойчиво возникал у него вопрос, а также: «Девственница ли она или разыгрывает невинность?» Эти вопросы обезоруживали, сдерживали его активность.

31

Любовная игра продолжалась. У Сережи вдруг появилось странное желание: он поймал ручку Юли, и потянул её вниз.

Её нежные пальчики всего лишь дотронулись до головки «дружка», однако тут же, словно от огня, она отдернула их, но затем пальчики вновь дотронулись и вновь она отдернула ручку. Это повторилось несколько раз и обоих привело в трепет.

Теперь его дружок то касался ее бедер, то живота, то упирался в трусики, которые прикрывали средоточие всех чувств.

«Я должен, должен, должен! – стучало у него в голове. – Ведь она же сама к этому стремится. Я должен стать мужчиной!»

Его руки стали в очередной раз скользить по её бедрам. Он соединил её колени, она, как бы читая его мысли, выгнулась, его пальцы вновь оказались у неё под трусиками. Сережа потянул их вниз, они слетели до коленей, потянул еще – они уже ниже колен; и она, засучив, словно ребенок, ножками, совсем скинула их. Преграды не стало.

– Давай! – вдруг неожиданно в экстазе не своим голосом выкрикнула она.

В этом крике был зов природы, что-то первобытное, грубое. Этот крик нарушил естественный ход событий, и для Сережи вдруг сразу наступило отрезвление.

Получалось, что он, который её боготворил, возвел её на пьедестал, мечтал о ней напролет ночами, чуть ли уже не собрался предложить ей руку и сердце, ошибался в том, что она невинна. Этот крик выдал её, и она теперь таким вот образом хочет заполучить его.

В его душе возникло смятение. Он в полной мере еще не осознал, что же произошло и, припав щекою к её животу, механически продолжал гладить её бедра, целовал животик, но в этих ласках уже не было огня, но и не было у него по отношению к ней обиды.

А, главное, его «дружок», ведь ему не прикажешь, несмотря на то, что мысленно Сережа все еще твердил себе: «Вот перед тобой то, к чему ты стремился больше всего на свете, чем грезил, о чем мечтал… Так будь же мужчиной! Девочка выбрала тебя, она ждет, желает!» Но «дружок» рассудил иначе.

А она, еще до того, как он осознал, что же с ним произошло, инстинктивно уловив в нем перемену, уже знала, что в этот вечер «это» не случится.

Её тело расслабилось, она чувствовала легкую истому, а на душе у неё было какое-то непередаваемое словами волшебство, она словно парила в сказочном эфире. И по мере возвращения к земной реальной жизни, она смотрела широко раскрытыми глазами на звездное небо, подернутое над ними легкими перистыми, пропускающими свободно мягкий лунный свет, облаками, на луну, на верхушки росших поблизости деревьев.

«Сережа воспитанный, с тонкою, как у девушки, душою, мальчик. Мужчина так бы себя не вел, он бы воспользовался. Как хорошо, что Сережа меня не тронул! Это потому, что он любит меня», – подумала она.

Сережа все еще лежал, припав щекою к её животу, но уже не гладил её. У него на душе, с которой словно слетел грех, было светло и чисто, а в голове, как у младенца, не было мыслей. Он словно только что исповедался и причастился.

Наконец, Юля пошевелилась. Сережа приподнялся и посмотрел на неё. Она лежала нагая, но нельзя было сказать, что вид у неё был не благородный. В ней, такой сейчас хрупкой и беззащитной, была какая-то целомудренность, что-то от невинного ребенка. Её нельзя было не пожалеть, на неё нельзя было обижаться.

– Не смотри, – прошептала ласково она.

Сережа отвернулся. Юля поднялась, зажала в кулачок видневшиеся ярким пятном на сене трусики, и ушла за стог. Сережа тоже стал приводить себя в порядок.

«Она, очевидно, обиделась на меня. Я не оправдал её ожиданий. А, впрочем, нет. По её виду этого не скажешь. О чем думает она сейчас? Что чувствует?» – Это была первая мысль, которая возникла в его голове, но на душе у него было по-прежнему легко и свободно.

Сережа заправил рубашку под брюки, прильнул к стогу спиной и прислушался. Юли не было слышно. Только с реки донесся легкий всплеск, вскрикнула приглушенно кем-то испуганная ночная птица, и опять стало тихо.

«Она, очевидно, ждет, а я к ней не иду», – подумал он и услышал легкое шуршание по сену шагов. Юля подошла к нему. Он встал. В её блестящих глазах была нежность и ласка. Она прислонилась плечом к его плечу, её маленькая и сухая ручка оказалась в его руке, пальцы сплелись.