Случайная любовница

— Не беспокойтесь, Уайт. Где она сейчас?

— Она в гостиной, — раздался тихий, хорошо поставленный женский голос с балюстрады второго этажа.

Обернувшись, Итан запрокинул голову и посмотрел вверх, встретившись со взглядом голубых глаз матери, стоявшей на лестничной площадке.

— Здравствуй, мама.

Она улыбнулась:

— Здравствуй, дорогой. Мне показалось, я услышала твой голос и пришла проверить. Похоже, я была права. Я пью чай в семейной гостиной. Почему бы тебе не подняться и не присоединиться ко мне?

Итан на мгновение заколебался, затем, решив, что сумеет выделить несколько минут, направился к лестнице. Если не терять времени, то он сможет посидеть с матерью, встретиться с секретарем, переодеться и не опоздать на встречу с Лили.

— Еще чаю, будьте так любезны, Уайт, — обратилась маркиза к дворецкому. — И тех булочек и лимонных кексов, которые так любит его светлость.

— Сию минуту, миледи. — Дворецкий поклонился и удалился выполнять ее просьбу.

Когда Итан поднялся на лестничную площадку, мать раскрыла руки для объятия.

— Иди и поцелуй меня.

Подойдя, он наклонился и прижался губами к пахнущей фиалками щеке, мимоходом отметив, что в ее замысловато уложенных белокурых волосах появилось еще несколько седых прядей, а вокруг рта образовались новые морщинки. И все же, несмотря на то, что вдовствующая маркиза уже несколько лет как перешла рубеж среднего возраста, она оставалась весьма привлекательной женщиной — стройной и элегантной, с глазами, в которых, как всегда, светились ум и мудрость.

— Тебе надо было сообщить мне, что приезжаешь в Лондон, мама, — сказал Итан, когда они шли по коридору к гостиной. — Тогда я непременно был бы дома, чтобы встретить тебя.

— Я бы и написала, если бы не было сомнения, что не застану тебя, когда я приеду. — Он без труда уловил в ее словах скрытое порицание.

Сев напротив него, она взяла чашку и налила ему чаю. Секунду спустя раздался легкий стук в дверь.

— А вот и сладости, — объявила маркиза.

После того как служанка поставила на столик серебряный поднос и закрыла за собой дверь, мать обратилась к нему.

— Итак, мы говорили о том, — продолжила она, протягивая ему тарелку с булочками и кексами, — что я была удивлена, не обнаружив тебя дома. Возможно, ты куда-то уезжал, поскольку не соизволил приехать в Андерли этим летом…

Решив не играть в игры, он отставил нетронутую тарелку в сторону.

— Нет, я все время был здесь, как тебе наверняка прекрасно известно.

Он встретилась с ним взглядом.

— Ты прав. Если уж совсем начистоту, я слышала слухи, которые дошли даже до нашей суффолкской глуши.

Он воздержался от замечания, что Суффолк едва ли можно назвать глушью.

— Да? — Он вскинул бровь. — И что же это за слухи? Изящные брови вдовствующей маркизы сошлись к переносице.

— Что ты живешь в Лондоне с неким рыжеволосым созданием, вдовой, которая явно околдовала тебя.

Его голос сделался твердым.

— Лили не «создание», и я не хочу, чтобы ты говорила о ней в подобном тоне.

Мать приложила ладонь к груди, словно была шокирована.

— Так ее зовут Лили? Я цеплялась за осколок надежды, что слухи ложные, но вижу, что ты даже не пытаешься их отрицать. Хотя мне очень больно это говорить, Итан, но ты ведешь себя неправильно.

— В самом деле? — сказал он холодным голосом, постукивая указательным пальцем по подлокотнику кресла. — Не думаю, что мои личные дела касаются кого-нибудь еще, кроме меня.

— Я бы согласилась, и мне не совсем ловко поднимать эту тему. — Опустив взгляд, она на некоторое время заколебалась. — Я понимаю, что мужчины частенько имеют любовниц и общество к этому снисходительно. Однако большинство джентльменов весьма осмотрительны в своих отношениях с такого рода женщинами. Они не игнорируют условности, переселяясь из своих фамильных домов и проводя все свое время в каком-то сомнительном любовном гнездышке.

— Городской дом миссис Смайт вполне респектабелен, и едва ли его можно назвать «любовным гнездышком». И хотя я бываю здесь не так часто, как раньше, я не переселился из Андертон-Хауса.

Впрочем, фактически переселился, не так ли? — признался он самому себе. Он теперь редко бывал дома, и то лишь затем, чтобы решить какие-нибудь хозяйственные и деловые вопросы. В сущности, он не мог припомнить, когда в последний раз спал в своей постели. Учитывая его отсутствие и тот факт, что мать провела последние две ночи в доме одна, он понимал, почему она предположила, что он фактически переселился к Лили. Он также понимал, что мать права в оценке светских правил. Но почему, в конце концов, он должен слепо подчиняться им? «К черту общество, — подумал он, — я хочу быть с Лили, и я буду с ней»

И все же как быть с ее репутацией? Не наносит ли он вред ее положению, не губит ли ее доброе имя? Она добродетельная женщина, и, видит Бог, он ее первый мужчина. Хотя, разумеется, никому, кроме них двоих, об этом неведомо. И все же он не может позволить своей матери продолжать думать худшее.